— Ты занимался похищениями для леди? — спросил Добрая Петля.
— Нет!
— А кто в состоянии это подтвердить?
— Любой, кто меня знает.
— Он лжет! — раздался снизу пронзительный голос, толпа немного расступилась, и из нее показался горбун с клюкой. — Ты украл мою дочь!
— Это так? — осведомился законник.
— Да, — парень опустил глаза, — но я не отдавал её госпоже.
— Конечно, мне так и сообщили в замке! — подтвердил отец. — Отвечай, что ты сделал с Ларой?
— Не могу!
— Тебя повесят, если ты убил её, — напомнил Довчарм.
— Я понял.
— Ну так поведай нам, что с девушкой!
— Не буду!
— Тогда всё ясно, можно объявлять приговор, — заключил королевский судья.
— Постойте! — вмешался Нуций, остававшийся неподалеку под присмотром Фила. — Я знаю, где она!
— Хочешь сказать, она жива?
— Да, этот дурак, — он кивнул на молодого стражника, — возомнил, что сможет спасти жену от жестокого папаши, лишив её мужа.
— Но вы же обещали нас не выдавать! — с досадой воскликнул обвиняемый.
— Это было год назад, сейчас наша хозяйка мертва, а твоей Ларе уже не грозит быть проданной отцом на мыло.
— Это неправда, он клевещет на меня! — злобно вскричал горбун из запустил в Ренса клюкой, но попал по лазурному полотнищу на помосте.
— А ты объясни, как узнал, что дочь не приводили к леди? Не тогда ли, когда ты у ворот требовал, чтоб награду заплатили тебе?
— Враньё, враньё!
— Это уже мы решим, пусть этого метателя палок тоже пока уведут! — распорядился законник. — Определим, что делать с обоими, когда доставят девушку. Нуций, где она?
— Я расскажу только людям лорда Виго!
— Что за дерзость! — возмутился Добрая Петля.
— Какая вам разница, — одернул его Алексим, — главное, завтра она будет здесь. Фил займётся этим после.
Закончив дело Тирка, комиссия принялась за остальных. Ещё шестнадцать человек, включая раненых лучников, лекаря и пятерых слуг, были также приговорены к наказанию кнутом. Четверым женщинам, участвовавшим в забавах леди Карима, Довчарм определил «повешение до смерти длинной веревкой», двое других судей не знали, что это такое, но старик был так упорен, что они согласились.
Последними привели лазутчиков, растерзавших Милу Тимвей.
— Даю вам полную свободу, — шепнул законнику иланец, — здесь вам будет и насилие, и убийство, и даже измена, если угодно. Какую бы участь для них ни предложил ваш кровожадный разум, я склонен согласиться.
— Я тоже, — сообщил кузнец.
— Рад, что, хоть, в чём-то мы с вами сходимся, — ответил тот и обратился к обвиняемым: — Что побудило вас на это преступление?
— Мы только хотели избавить город от жестокости госпожи, — стыдливо произнес один.