— Эй! — обратился я к мужичку-мертвечку, — Хватит уже, давай катись отсюда!
Мертвец спустя еще пару ударов замер, а затем посмотрел на меня. Повисла напряженная пауза…
Размышлял он недолго, после чего сел на четвереньки и начал делать корявые кувырки. Спустя пару перекатов стало видно, что от моего дома он действительно удаляется. Правда, этот акробат уже на середине дороги запутался в собственных внутренностях. Теперь трепыхался и стал похож на ночной кошмар любителя баварских колбасок.
Молчунами, если что, я называю оживших мертвецов. Они составляют сейчас подавляющее большинство моего круга общения. Они же молчат, почему нет? Да и как-то тяжко постоянно находиться в обществе зомби, ходячих, оживших мертвецов и прочих умертвий. А тут просто неразговорчивые ребята. Вроде и не так печально. Наполовину — психологический трюк, наполовину — порождение моей треснувшей черепной коробки.
С молчунами у меня весьма неплохо получается находить общий язык. В одностороннем порядке. Да, понимают они не всегда быстро и не всегда четко. Лучше, чем ничего. То ли за своего считают, то ли прислушиваются к более мозговитому собрату. Ну и, разумеется, гастрономического интереса они ко мне также не проявляют. Когда-то меня этот факт несказанно порадовал.
— Пойдем, цареубийца, навестим тетю Люду, — позвал я Брута.
Дорога была такой же, как и много лет до этого. Ровные ряды заборов, слегка треснувший асфальт. Лес по другую сторону дороги, уходящий вдаль к другому поселку. Разве что тишина стала куда более частым явлением. ЕЕ разбавляли лишь ветер, пение птиц и шатающиеся туда-сюда молчуны.
Зато сколько новых воспоминаний об этих местах появилось после пробуждения!
Из одного дома я позаимствовал генератор. В другом нашел несколько классных игр и строительные материалы для сарая. Еще через дом находился ларек, который обеспечивал меня пару недель различными вкусностями. Почти каждый дом, который я проходил по пути к магазину, был изучен мной вдоль и поперек. Мебель, электроника, запчасти, инструменты. Все подмеченное хозяйским взглядом отправлялось в мою берлогу. По велению больной головы, так сказать.
Тетя люда была на своем месте, как и всегда. Бледная, слегка отощавшая и сильно изуродованная собственной смертью. Умереть и остаться красавицей может разве что Ленин, но у него там вроде целая команда поддержки была…. Интересно, он тоже молчуном стал? Молчит наверное с броневика, где-то в центре Москвы. Очень воодушевляюще молчит!
— Добрый день, теть Люд! — бодро сказал я, открывая двери.
— Уууу, — ответила она мне, изобразив нечто вроде взмаха рукой.