– Боев, ну умоляю! На улице же морозы, ну как он там, у этой мусорки выживет? Клянусь, я буду успевать быстренько с ним погулять и он из прихожки ни шагу… – Она положила ладони мне на грудь и прижалась вся, на что мгновенно среагировал мой слегка приунывший член. Дернулся, почуяв близость горячего тесного местечка, куда нам с ним край как надо побыстрее, и шепнул мне: “Да хер с ним! Пусть остаётся, лишь бы мне внутрь уже попасть!” А я, дурака слабовольного кусок, едва не повелся на его предложение, тем более лапа сама собой полезла жамкать Катькину жопку. А как не жамкать ее всю, когда она в пределах досягаемости. Не могу я без этого. Но чуток мозгов у меня все же осталось, видать, в верхней башке, и я осознал, что, поддавшись сейчас этой манипулятивно-сексуальной хрени, потом буду долго расхлебывать. Скажу сначала да и потом заднюю как включать? А *баный конкурент, ворующий у меня внимание моей конфеты, на хрен никуда не вперся. Я аж вскипел, представив, какой станет моя жизнь и квартира с этим борзым помоечным захватчиком.
– Я сказал – нет! – рявкнул я. – В моем доме не было и не будет никаких собак, кошек и прочей лохматой геморной херни! Он выметается сейчас же!
Рявкнул и застыл. Потому что… сука-сука-сука! Вот зачем так-то?
Катька резко отстранилась, уставившись в лицо мне сначала с тенью испуга. Вот я долбо*б!
– Кать… – потянулся я к ней, готовый к тому, что шарахнется. Дебил же я какой! Старый у*бок же бил ее, орал, помыкал, и я туда же! – Слушай, ну ты сама пойми…
Мимолетный страх испарился с ее лица, сменившись сначала грустью на пару секунд, а потом и выражением, что уже меня напугало до усрачки. Тем самым неживым безразличным опустошением, которое видел у нее при начале нашего знакомства. Эдакое обреченное безразличие, за которым она научилась прятать свои чувства и ранимую душу за время своего плена у ублюдка Вознесенского. У меня от него и с первого раза кишки узлом связывало, а сейчас и вовсе как льда нажрался от пуза.
– Я понимаю, – оборвала она меня, кивнув и отвернувшись. – Ты прав. Прости.
И пошла в сторону кухни. В смысле я прав? Куда пошла?
Я зыркнул на долбаного пса преткновения и рванул на звяканье посуды.
Катька какими-то немного механическими движениями накрывала на стол.
– Голодный ведь. Садись, Боев, – кивнула она, не встречаясь со мной взглядом, и льда в брюхе стало больше. Какое там жрать!
– Катерина… – Она вскинула ладонь, подняв на меня глаза. Покрасневшие, но сухие.