Пять дней в неделю, с девяти до шести, он пахал в офисе, пару раз по вечерам ездил к матери с сестрой, а всё остальное время тратил на ремонт. Поэтому и отказался от идеи ехать куда-либо 31 декабря — ощущал себя абсолютно разбитым. И мармышка, начавшая шутить над Андреем в лифте, только добавила масла в огонь…
Зря он так. Ведь она ему нравилась, давно нравилась, и можно было бы деликатнее… А получилось, мягко говоря, не очень.
Андрей прекрасно помнил день, когда увидел соседку впервые. Увидел — и застыл, любуясь.
Был май, и на футбольном поле во дворе соседнего дома расцвели сотни одуванчиков. Мармышка сидела на траве, окружённая ими со всех сторон, плела венок, а вокруг восторженно носился её пёс. Периодически она поднимала голову и, улыбаясь, чмокала губами, отчего пёс впадал в ещё больший восторг.
И ничего вроде особенного — обычная девушка, обычная дворняга, обыкновенные одуванчики. Но Андрей почему-то запомнил её и страшно обрадовался, увидев на следующий день в подъезде. Улыбнулся и громко сказал: «Здравствуйте!»
Мармышка мазнула по нему равнодушным взглядом, проигнорировав улыбку, которую другие девушки называли сногсшибательной, буркнула: «Здрасьте» и выбежала на улицу, утягиваемая туда своей собакой.
Было обидно. И в следующие два раза, когда Андрей здоровался с ней, а она спокойно пробегала мимо — тоже. И когда он встретил её вместе с другим парнем, тоже было обидно.
Казалось бы, радоваться надо — сегодня он ей наконец-то отомстил. Но радости почему-то не чувствовалось. Только неловкость, досада и желание повернуть время вспять.
Совсем он, что ли, спятил в этом лифте?
БУХ!
Андрей вздрогнул и покосился на потолок.
БАМ!
Что это?
БАХ!
Это она так… шагает?
БАЦ!
Точно, шагает. Специально топает, сразу чувствуется.
Может, ему тоже перфоратор врубить?
Хм… нет, пожалуй, не стоит. Если эти шаги слышит только он, то перфоратор услышит весь подъезд. Не хочется получить от кого-нибудь в глаз в первый же день Нового года.
БУХ!
Вот ведь… вредина!
Интересно, как её зовут…
Анна
Проснулась я от того, что Альфонс вылизывал мне лицо.
— Тьфу! Фоня, прекрати!
Он плюхнулся на попу и посмотрел на меня умоляющими глазами. Я достала мобильник из-под подушки и посмотрела на часы. Восемь утра. Первого января вставать в это время — почти неприлично.
— Нажрался вчера колбасы, вот теперь тебя и пучит, да? — пробурчала я, всё-таки вскакивая с кровати. Собачий хвост радостно застучал по ламинату. — Вот же прожорливое чудовище…
Чудовище проводило меня до ванной, громко цокая по полу когтями мне на радость. И ведь не замечала раньше этого звука, пока соседушка не ткнул пальцем…