– Я знаю одно: ни с того ни с сего людей не воруют, – рассудительно отметил Кирсанов, – для этого должна быть причина, хоть плохонькая, но она должна быть. И абы кого тоже не воруют. Вот и нас поймали не просто так, рано или поздно нам объявят, с какой целью нас захватили.
– Наверное, ради выкупа! Ведь горцы похищают людей, а потом требуют за их освобождение деньги, я читала, что это у них бизнес такой, – Лика от возбуждения даже голос повысила. – Я помню, что за какого-то мужчину пришлось заплатить четыре миллиона долларов.
Ага, только это был не «какой-то там мужчина», а полпред президента России в Чечне Валентин Власов, – ехидно перекривил ее Кирсанов. – Я тоже читал об этом. И половину суммы за него заплатил господин Березовский, а половину собрали ингуши и дагестанцы, родственники бандюков, которых выпустили на свободу, в обмен за Власова. Как ты думаешь, кто за нас впишется?
– Как ты хорошо осведомлен, – игнорируя вопрос, отметила Лика.
– У меня друг на ОРТ работает, оператором, ему приходилось в горячих точках бывать, так что он много всего рассказывал, в том числе и о заложниках, – сообщил Кирсанов. – Так вот мы с тобой не слишком лакомый кусок для бандитов, ведь риск должен быть прямо пропорционален прибыли. И я спрашиваю, какой барыш они получат с нас? Я не бедный человек, но и богатым меня никто не назовет, так зачем было меня воровать?
– Не знаю, – пожала плечами Лика, потому что он сделал паузу, словно надеялся получить ответ.
– А я знаю, чтобы выманить тебя из отеля. Я – всего лишь живец, на которого тебя поймали. Но меня не оставили возле отеля, хотя я никак не мог навести на след похитителей, и не убили на месте, а взяли с собой. О чем это говорит?
– О чем?
– А хрен его знает, – признал Кирсанов свое полное поражение в дедуктивном способе расследования.
– Я замерзла, – сказала Лика и принялась шагать туда-сюда.
Вскоре от ее ходьбы у Кирсанова замельтешило в глазах, но он сцепил зубы и не сделал ей никакого замечания.
– Мой муж тоже не богат, во всяком случе, ему далеко до Березовского. Но он состоятельный человек, я думаю, что он сумеет найти деньги для выкупа. Не могут же за нас просить столько же, сколько за полпреда?
– Подождем, увидим, – пробурчал Кирсанов, а сам подумал, что рассчитывать на ее мужа глупо.
Скорее всего, к данному времени ее благоверный уже знает, что его жена крутила шашни с соседом по номеру. Обычно такие вещи быстро всплывают, кто-то что-то видел, кто-то что-то подумал, кто-то о чем-то догадался. И подозрения да намеки дают положительные всходы в трепещущем от ревности мужнином сердце. Проявит ли ее супруг невиданное благородство и примется собирать нужную сумму ради выкупа той, кто наставила ему рога? Хотя все может сойти вполне благополучно, и при таких обстоятельствах люди не станут поливать грязью бедняжку, похищенную бандитами. Всякое может случиться. Но как бы то ни было, Кирсанов не собирался высказывать вслух подобные соображения. «Пока надеждою живем, пока сердца для чести живы…» В общем, пусть тешит себя мыслями о муже-герое, спешащим ей на помощь.