— Так, вроде бы, этот Щербатов не князь.
— А кто разбираться будет? У нас ведь как: ежели Шереметьев или Толстой — то граф, ежели Голицын или Щербатов — то князь. Теперь крестьянам купцы препоны чинят.
Юнкер и солдаты привели штабс-капитана в один из крестьянских домов. Он был пуст. Несмотря на то что изба была большая, а печь топилась «по-белому», стоял какой-то нежилой дух. Чувствовалось, что хозяйствуют мужчины. Некрашеный пол уже давно не то что не скоблён, но даже не мыт. Мусор — сгребён в угол. В деревянном ушате свалена немытая посуда. Устье печи усыпано углями. Там же, на двух камнях, лежала грязная сковорода с подгоревшими шкварками. Кажется, жарили яичницу. В довершение всего в углу свалена грязная солома, застланная несвежими половиками.
Солома, напомнившая тюремное ложе Алексеевского равелина, разозлила штабс-капитана больше, нежели запах старых портянок... Клеопин критически осмотрел помещение. Перевёл взгляд на солдат и на юнкера:
— Что же вы, братцы, жильё-то своё так закакали?
— Так баб-то нет, убирать некому, — меланхолично ответствовал один из солдат. — По нам, так и так сойдёт.
Второй сипло засмеялся и добавил:
— А надо — так мы и сами к бабам сходим!
Клеопин почувствовал себя отцом-командиром, стоящим перед новобранцами.
— Вот что, братцы. Негоже русскому солдату жить в таком свинарнике. Я вам, конечно же, не начальник. Но вот вы, господин подпрапорщик, почему допустили такой бедлам? Ладно. Будем приводить всё в «божеский» вид.
Штабс-капитан, презрев условности, скинул с себя шинель и мундир, оставшись в одной рубахе и панталонах.
— А ну, бездельники, где веник? — грозно взревел Клеопин, обращаясь к солдатам. — Один — пол метёт! Второй — бегом за водой. Солому — заменить. Ну, кому неясно?! А в «репу»? — Потом бросил юнкеру: — А вы, подпрапорщик, покажите, что у вас есть из припасов!
Через пять минут один из солдат уже старательно подметал пол. Второй мыл посуду. Юнкер демонстрировал припасы. Нашлось немного крупы, солонина и сухари.
Клеопин открыл заслонку печки. Кажется только, что протопилась. Жар ещё остался. Можно готовить.
— А скажите-ка, юнкер, можете сбегать к соседям и одолжить лука?
— Какого лука? — растерялся тот.
— Самого обычного, репчатого. И побольше...
Николай, засучив рукава, принялся стряпать. В самый большой котелок, отмытый лично им, были сложена солонина и крупа, залита вода. Спустя какое-то время туда отправились и несколько луковиц, принесённых юнкером.
Очень скоро изба приобрела совершенно другой вид. Чистый пол, утварь, отмытая и разложенная по местам. Из печки потянуло таким сытным и вкусным запахом, что солдаты стали глотать слюнки. Они едва сумели дождаться, пока офицер вытащит варево. Ели так, что за ушами пищало. Когда закончили, штабс-капитан погнал всех мыть посуду. Сам же показал пример: выгреб из устья немного золы, старательно потёр миску, потом сполоснул водой.