Глава 11. Единственное, за что ты должен переживать – это семья. А остальное, пусть само за себя переживает.
Мне бы крылья, чтобы укрыть тебя.
Мне бы вьюгу, чтоб убаюкала.
Мне бы звезды, чтоб осветить твой путь.
Мне б увидеть сон твой когда-нибудь.
Баю-баю-бай..
Ветер, ветер, улетай…
И, до самого утра…
Я останусь ждать тебя.
Голос…
Такой нежный, такой родной…
Так пела мама, когда мне было плохо или грустно, всегда забирала мои печали песней, которую я знала наизусть.
Мне бы небо черное показать.
Мне бы волны, чтобы тебя укачать.
Мне бы колыбельную тишины.
Точно корабли проплывают сны.
Баю-баю-бай..
Ветер, ветер, улетай…
И до самого утра…
Я останусь ждать тебя
Мама…
Именно ее голос сейчас заставлял меня тянуться к ней, выплывать из марева яркого пламени, который до сих пор терзал мою душу и плоть.
С каждый ее словом, новой нотой, боль нехотя отступала, оставляя после себя лишь зудящее чувство тления под кожей.
– Ана, девочка моя, ты как? – видимо, мама заметила, как я попыталась открыть глаза и сразу среагировала. – Сейчас, мой цветочек, потерпи немного, – вновь услышала я, и почувствовала как она, подносит к моим губам стакан с жидкостью.
– Пей, маленькими глоточками, – мягко скомандовала она, а я, почувствовав влагу, старалась не захлебнуться, только сейчас поняв, как сухо у меня во рту и как дико хочется пить.
– Легче, милая, легче, – уговоривала мама, нежно гладя другой рукой по голове.
Когда бокал опустел, я наконец смогла разлепить глаза. Сначала, образ Оливии расплывался, было ощущение жжения и песка в глазах, и только спустя некоторое время, я смогла рассмотреть маму и комнату, в которой я находилась.
Просторные аппартаменты выдержаны в темных мужских тонах. Ничего лишнего, мебели по минимуму, и среди этого аскетичного интерьера, четко выделялось лишь одно: тревожное лицо самой дорогой для меня на свете женщины.
– Очнулась, слава Богу! Ты как, цветочек? – дрожь в голосе и покрасневшие глаза мамы говорили сами за себя. Сколько же волнений и душевной боли я принесла своим родным и близким!
Итак, было плохо, а от этой мысли стало еще хуже. Слезы бесконтрольно полились сами по себе.
– Тише, цветочек, все хорошо, все позади, – успокаивала меня мама, сама еле сдерживаясь, чтобы не расплакаться вместе со мной.
– Прости, мам, – смогла просипеть я сорванным от крика голосом. Этот крик, еще долго будет отголоском звучать в моей голове.