— Ой. — Я сглатываю и сжимаю нож так сильно, что костяшки пальцев побелели. — У него действительно острый ум.
Желание последовать за Браяр, чтобы проветриться, сильное, но я держусь до конца ужина. Почти все, включая Рена, присоединяются к декану в сигарном зале. Я знаю, это безумие-думать, что здесь что-то не то. Сам декан сказал, что это было интервью много лет назад, но я не могу игнорировать ту связь. Если есть шанс, что здесь возможна зацепка на Итана, то я найду ее.
Я проскальзываю наверх и достаю телефон, фотографируя все, что попадается мне на глаза. Холл наверху меньше, чем я думала, похож на тот, что внизу— из фотографий и картин старых мертвецов, чьи имена есть в каждом здании в Мэне. Я не нахожу в декане ничего интересного, кроме большой дозы нарциссизма. Проходя в офис, я надеюсь найти что-нибудь, что связало б меня с моим братом.
Комната полутемная, освещается только лампами на книжных шкафах, занимающих всю стену. Это кабинет с двумя кожаными креслами и письменным столом. Я представляю себе Итана, сидящего в одном из кресел и беседующего с Дином Барлоу для ошеломляющего рассказа об истории его семьи в Каслбруке. Держу пари, Итану бы это не понравилось. Больше всего ему нравились истории о тайной коррупции и отмывании денег.
— Ты предсказуем, — бормочу я, когда мое внимание привлекает статья в рамке на книжной полке.
Тот самый, о котором упоминал декан, рассказывая о своем столетнем наследии. Я фотографирую его, прежде чем повернуть рамку. Мое сердце падает, когда ничего нет.
— Черт побери!
Положив его обратно, я тяжело вздыхаю. Я принял желаемое за действительное, поверив, что смогу найти здесь ключ к разгадке. Итан был одержим историей, над которой работал больше года. Какое-то время он не общался ни с кем, тем более с деканом.
Перед уходом, мой взгляд падает на деревянный дрогой шкаф. На нем тот самый символ скрещенных ключей в дизайне. Я прищуриваюсь. Он чем-то напоминает мне тот, который на гербе ТПУ. Я поднимаю телефон и снимаю крупным планом символ, чтобы насытить чувство, изводящее меня.
Дверь открывается. На секунду мое сердце останавливается, думая, что я поймана. Оправдание вертится у меня на языке. Оно отпадает, когда я понимаю, что это Браяр. Она оглядывается через плечо, и я слышу то, что, должно быть, заставило ее поспешить сюда, — тихие голоса.
Заметив меня, она останавливается. Я пожимаю плечами.
— Мне нужно их отвлечь? — предлагаю я, кивая на дверь.
— Да. Никто не должен знать, что я была здесь. — Задыхаясь, она пятится к окну и открывает задвижку. — Спасибо.