Камила уверенной, летящей походкой поспешила на теперь уже полюбившуюся работу, чтобы успеть к местному травнику. «Моя первая любовь — работа!» — улыбаясь солнцу, подумала девушка.
Первые полтора года дались тяжело, она вкалывала по полной: отмывала полы, посуду, выносила мусор и протирала пыль на всех поверхностях, постоянно перерабатывая, чтобы потом припрятать в укромном местечке в старых руинах на окраине города свое сокровище. В приют она с деньгами возвращаться не рисковала и приносила туда только мелочь, потерять которую было не так страшно.
Все это время она, как и всегда, не заводила ни с кем в коллективе дружбы, так было и привычно, и спокойно. Упрямец Глен, которого не менее упрямая девушка продолжала называть Эрни, не прекращал попытки сблизиться с ней. Осознав, что с Камилой сила его внеземного обаяния не действует, он стал набиваться в друзья и часто получал тумаков за излишнюю назойливость и выслушивал нелицеприятные речи в свой адрес о себе, своей родне, своей распутной жизни с щедрыми пожеланиями счастливого пути по самым различным адресам: что-что, а словарный запас у детей из приюта был богатый.
И вот однажды ровно два года назад он решил сменить тактику: надавил на кеталу Агнессию, и она, скрепя сердцем, доверила девушке смену в качестве официантки, и девушка с легкостью и даже триумфом с этим справилась, а потом он стал упрашивать ее сыграть что-нибудь, и Камила не устояла перед таким соблазном да и времени свободного теперь было чуточку больше, а потом он уговорил ее спеть…
Так она стала по выходным выступать, и заработки значительно возросли, особенно, когда Камила пела свои собственные песни. Увы, Глен не смог набиться в друзья и после этого, но девушка относилась к нему уже более снисходительно, улыбалась на некоторые шутки и даже обедала за одним столиком.
— Эй, Кэм, ты опаздываешь сегодня, совсем зазвездилась, девочка! — послышался наигранно строгий голос Глена.
— Да ладно вам, товарищ комендант ее величества, совсем немного ведь! — улыбнулась уголками губ Камила.
— С тебя сегодня новая песня — ты обещала! — напомнил Глен, украдкой любуясь строптивой красавицей. Он долго горевал после ее дурацкой выходки с волосами и корил девушку за неоправданную жестокость к природной красоте, но со временем смирился с этим, потому что красоту этой девушки не испортили бы, наверное, даже синие или зеленые волосы.
— А я помню, — отозвалась Камила. — Сейчас переговорю с Селзом и Артом, а то они не всегда понимают, что именно я от них хочу услышать, — недовольно проворчала девушка.