− Что, струсила? Сколько тебе говорить: нефиг шляться одной в позднее время.
− Стас, – я с шумом выдохнула, – вот ты скотина.
− Лужи под тобой нет, значит, не сильно испугалась.
− Больной, у меня чуть сердце от страха не выпрыгнуло.
− Садись, прокачу.
− Нет, спасибо. Ты не думаешь, что такие игрушки тебе уже не по возрасту?
− А что по возрасту? Валокордин и тонометр?
− Кресло качалка, придурок.
− О, злая Болонка. Гав.
− Скотина! – я бросила в него сумочкой, которую тот, смеясь, поймал.
− Не рычи. Я, может быть, соскучился, а ты сумками швыряться. Ты в ней что, кирпичи носишь? − он взвесил на руке сумку. − Чего она тяжелая такая?
− Трупы частями в ней выношу, таких придурков, как ты.
Мы лежали на кровати, Стас крутил в руках оставленный мной на постели том Фрейда и отвешивал по этому поводу очередные шутки в мой адрес.
− Как зовут твоего сына? – прервала его поток издёвок.
− Рома, – ответил Франц, отложив книгу в сторону и скрестив руки на груди.
− Сколько ему лет?
− Семь. Что за допрос?
− Просто интересно. Ты же сам ничего не рассказываешь.
− Давай договоримся на берегу, что…
− Что между нами просто секс, – перебила, договорив за него. − Я уже поняла. Но про ребёнка всё равно мог бы и рассказать.
− Зачем?
− Хотя бы для того, чтобы я эгоистично не просила тебя остаться у меня. Сейчас, зная, что тебя ждал дома ребёнок, я чувствую себя сукой. Почему он живет с тобой, а не с матерью? – Стас глубоко вздохнул, давая понять, что разговор этот ему не нравится.
− Потому что мы так решили. У его матери новая семья, новый муж, скоро родится дочь. И Рома не находит общий язык с её мужиком.
− Ясно, – я встала с кровати, набросив на плечи халат. – Так, всё, выметайся.
− В смысле? – брови Стаса поднялись от удивления.
− Уже двенадцать.
− Завтра выходной.
− Вот именно. С утра тебя разбудит сын, ты не выспишься и будешь рычать на него весь день, а виной тому буду я.
− Я никогда не рычу на сына.
− У вас же всё равно есть какие-то планы на завтра?
− Есть.
− Ну вот, выметайся. Давай, поднимай свою задницу, – не знаю, что сейчас за мысли крутились в его голове, но смотрел он на меня с любопытством, как на диковинную зверушку. Не обращая на него никакого внимания, отправилась на кухню. Когда я всё упаковала, Стас уже надевал куртку.
– Вот. Большой торт твоему сыну, а пироженка тебе. Это чтобы по пути ты всё не схомячил.
− Может наоборот надо? Большая пироженка большому мальчику, а маленькая − маленькому.
− Нет, Стас, это так не работает, − Франц рассмеялся и, отставив пакет в сторону, привлек меня к себе, целуя.