Просторный зал центра встретил оживлением, а привычная атмосфера отозвалась неприятной болью внутри.
− Здравствуйте! Девушка, можно закрыть абонемент?
− Здравствуйте! Аннулируем или переносим на другое время?
− Аннулируем.
− Хорошо, секундочку, − администратор застучала пальцами по клавиатуре. Подписав необходимые бумаги, уже хотела направиться к выходу, но звучание знакомого голоса почти пригвоздило мои ноги к полу. Обернулась. Стас разговаривал с кем-то из сотрудников, не обращая никакого внимания на меня. Мы встретились взглядом, но он, попрощавшись с собеседником, развернулся и пошёл в противоположную от меня сторону.
− Стас, − я окликнула его, нагоняя уже в одном из коридоров, − дай мне пять минут.
− Чего тебе?
− Я извиниться хочу.
− За что? За то, что бухаешь, как портовый грузчик? Так не по адресу. Перед родителями своими кайся. Мне это неинтересно.
− Ты можешь меня просто выслушать?
− Нет, не могу. Прости, я спешу.
− Стас! – хватаю его за руку. Он оборачивается.
− Болонка, ты свободна. Пошла вон, – холодный, равнодушный тон, и он сбрасывает мою руку с себя, словно ему противно моё прикосновение.
− Стас, выслушай меня! Пожалуйста, – глупые слёзы пеленой застилают глаза. Обидно от того, что даже извиниться не даёт, я ведь большего не прошу.
− Я знаю наперед каждое твоё слово, и мне это больше не интересно, – ровно произносит он и удаляется по коридору.
− Прости меня… − шепчу, прислоняясь спиной к стене в поисках хоть какой-то опоры. Лучше бы оплеуху влепил, наорал, отчитал. Да что угодно, только не так. Снова меня отфутболили, как надоедливую шавку.
Дорога домой, как в тумане, в собственных мыслях и сожалении. Как-то всё неправильно у меня получается, всё не то. Я снова совершила ту же ошибку, что и с Артёмом. Завязла в человеке, которому не нужна. Когда это началось, я не знаю. Не могу вычислить этот момент. Зато теперь знаю точную дату окончания. Он не хочет слышать даже моё «прости». Ему это не нужно, не имеет смысла. Закуриваю, сглатывая противный ком в горле. Он в чём-то прав, глупо тратить время на человека, который осознано стремиться к самоуничтожению. И сейчас, глотая слёзы вперемешку с никотином, я понимаю, что лучшее, что я могу для него сделать − это исчезнуть из его жизни, не появляться на его глазах, не надоедать. Просто исчезнуть… Отпустить его. Отпустить всё, что с ним связанно, оставляя себе лишь воспоминания о наших вечерах, наполненных теплом и пониманием, воспоминания о его руках, тёплых, нежных, доводящих меня до исступления, обрывки наших с ним разговоров, воспроизводя их словно на репите в своей голове. Это всё, что я могу себе позволить.