− Врёшь.
− Роман! Я хоть раз сказал тебе неправду? – сын молчит, надувшись, как мышь на крупу. − О чём вы разговариваете?
− О школе, об уроках, – произносит, отвернувшись к окну, явно не желая говорить со мной на эту тему. Зашибись, блин, а впереди ещё подростковый возраст. Да я чокнусь. Стараясь успокоится, выдыхаю, давя в себе желание закурить. При сыне сигареты − табу.
− Что задали сегодня? – аккуратно перевожу тему.
− Математику сделать осталось, – всё также сквозь зубы. − Стих я с Диной выучил, – типа, отвали, папа, я без тебя справляюсь.
Чего скрывать, это был своеобразный пинок для меня, причём второй по счету за тот месяц. Первый получил в том же парке, когда Болонка наглядно показала, что отец из меня хр*новый. И поспорить мне с этим тяжело. Чего скрывать, хотелось устроить ей разбор полётов, чтобы исчезла из жизни Ромки и не совала свой нос, куда не следовало. Но, немного поостыв, понял, что это лишь моё эгоистичное желание единолично владеть вниманием сына, моё задетое и ущемлённое ею чувство уверенности в том, что, как отец, я делаю всё правильно. Ромка нуждается в матери, и это наша с Ликой вина, обоюдная. Хр*новые родители из нас получились. Тем же вечером зашёл в комнату к сыну и замер у открытой двери. Ромка спал, свет приглушен, кот свернулся клубком у него в ногах, а комнату наполнял тихий, вкрадчивый голос Динки, доносившийся из телефона на прикроватной тумбочке. Она читала ему сказку. Подвис от неожиданности. Словно пришибленный сел на пол, прямо там, у двери, оперевшись спиной о косяк. «Снежная королева» Андерсена.
− «Она улетела, а Кай остался один в необозримой пустынной зале, смотрел на льдины и всё думал, думал, так, что в голове у него трещало. Он сидел на месте, такой бледный, неподвижный, словно неживой. Можно было подумать, что он совсем замёрз.
В это-то время в огромные ворота, которыми были буйные ветры, входила Герда. И перед нею ветры улеглись, точно заснули. Она вошла в огромную пустынную ледяную залу и увидела Кая». Ром, ты спишь? – не дождавшись ответа, совсем ласковое и нежное. – Спокойной ночи, зайчонок!
Прошибло. Поднявшись, поправил одеяло и, поцеловав сына в макушку, вышел из комнаты. Прихватив по пути пачку сигарет, направился прямиком на лоджию. Две подряд, а не отпускает. А в голове до сих пор её голос и моё принятое ещё в комнате решение: пусть общаются.
Она читала ему каждый день: «Синбад-мореход», «Золотой ключик или приключения Буратино», «Крокодил Гена и Чебурашка», «Волшебник Изумрудного города». Дина ни разу не повторилась, не возвращалась к прочитанному, заинтересовывая Ромку и развивая новыми для него и более сложными текстами и пропитывая меня до костей звучанием своего голоса. Приятный, бархатистый, размеренный. Иногда в нём были слышны нотки усталости, но она ни разу не отказала Ромке, не сослалась на нехватку времени или занятость. Я прервал её лишь единожды. Она была простужена, голос срывался и хрипел. Ромка уже заснул, а она продолжала читать.