- Как это вниз? – я не сомневалась, что Юта не станет молчать, потому что ей было любопытно все.
- Земля забирает человека вместе с лошадью, и закрывается над ними, будто ничего и не произошло. Мы долго ходим этой дорогой, а когда к нам приходят васары, мы завязываем им глаза. Харкам всегда сам ходил за эту «голодную землю», вы первые, кто идет здесь, кроме харкамов, - мужчина явно был горд этим, и давал понять, что нам оказана просто неимоверная честь.
- Я благодарна вашему Правителю… - я хотела дать понять, что мы это ценим, потому что так оно и было, на самом деле.
- Наши люди тоже благодарны тебе, Макраш, и наши народы всегда будут это помнить, ведь в эти холода мы могли почти все уйти, но сейчас видим, что можно выжить, и наши сердца наполнены радостью и благодарностью, - при этих словах дикаря, остальные его спутники чуть притормозили, посмотрели на нас и поклонились.
- Как твое имя, мы же должны как-то называть друг друга? Я Юта, мой молчаливый отец – Бор, а Сири вы называете Макраш, - не унималась Юта.
- Я Сафал, а мои братья не очень говорливы, можете называть нас Сафами, - наконец-то наш сопровождающий расслабился и чуть улыбнулся. – Скоро наши женщины поедут в ваш стан, чтобы учиться делать хорошую еду, выращивать вкусные корни и ягоды от болезней, и мы надеемся, что вы тоже будете чему-то учиться у нас.
- Да, нам многое интересно, но сейчас мы должны надеяться, что задуманное нами получится, и мы снова сможем жить спокойно, - незачем им пока знать много о нефти, хотя, я и сама не очень хорошо знаю. Но, перегонку опробовать можно, хотя бы ради хорошей зажигательной смеси. Если не получится, подойдет и нефть – благодаря тому, что загорается она мгновенно, разливается, увеличивая территорию огня, нефть – самое лучшее оружие этого времени.
Я не знаю, сколько мы прошли за первый день дороги. Так хотелось, чтобы был спидометр, чтобы точно знать расстояния. Здесь и часов нет, только солнце, по которому живут все. Остановились на ночлег, когда смеркалось. Сафал сам указал нам место.
Пока они с Бором ставили палатку, я достала письменные принадлежности и написала короткую записку, завернула в маленький кусок кожи и закопала под деревом, на который привязала ленту немного иначе – оба кончика ленты я разорвала, это означало, что здесь был привал, и под деревом есть письмо. Если нужный человек достает письмо, он кусочек кожи оставляет в ямке. Так надежнее, значит, прочитал записку тот, кому нужно. Это, я считала, поможет возвращаться домой людям в разное время, и знать, прошли ли твои люди перед тобой, вернулись ли они раньше тебя. Драс смеялся над этими моими «детскими игрушками», но я знала, что когда-то нам это потребуется.