― Я действительно не могу пойти с вами на завтрак, ― отвечаю я дрожащим голосом. ― Мне нужно поговорить с Евой.
― Не беспокойся, ― говорит Блейк с усмешкой. ― Ты уволена. Так же, как и я.
― Она так сказала? ― спрашиваю я, чувствуя тошноту в животе.
― О да. Она сказала это громко и ясно. И не один раз. Пойдем вместе за расчетом в конце недели, чтобы тебе не пришлось встречаться с ней один на один.
Я закрываю глаза, задаваясь вопросом, почему все не могло остаться прежним, хотя бы еще на полгода. Не то, чтобы я удивилась. Моя жизнь никогда не была гладкой, так почему же она должна становиться таковой сейчас?
«Думай позитивно», — напоминаю я себе.
Блин. Теперь я в замешательстве и хочу надавать своему мозгу пощечин за то, что он так раздражает.
― Что, чёрт возьми, здесь произошло? ― спрашивает Даниэль, ее рука внезапно обнимает меня за плечи
Я сразу чувствую себя лучше. Даниэль и я отлично уравновешиваем друг друга, она была сумасшедшей и безумно оптимистичной. (Читай: опасной, безрассудно оптимистичной). Что касается меня, я проводила почти все свое время, сосредоточившись на том, чтобы оставаться в здравом уме и двигаться вперед. Что почти не оставляло времени для таких вещей, как жизнь.
Мы познакомились в старшей школе, когда она предложила подвезти меня на своем новом блестящем джипе. Это избавило меня от того ужаса, который я испытывала, деля избитый школьный автобус с каждым гормонально неустойчивым подростком, живущим в центральном районе Большого Каллапа. Однажды ночью после особенно мучительной поездки домой на её машине (короче говоря, нам потребовалось шесть часов, чтобы проехать тридцать миль, и к тому времени, когда мы въехали в город, у нас были одинаковые татуировки бурундуков в шарфах), я решила, что это станет моей работой ― не дать ей случайно убиться.
В ответ она заставляла меня совершать довольно забавные вещи, напоминая мне, по крайней мере, раз в неделю, что мне всего лишь двадцать один год, и, возможно, судьба вселенной не будет, в буквальном смысле, зависеть от того сведу ли я все до пенни в своей чековой книжке. Попутно она научила меня делать смоки-айс, и не волноваться, когда парень приглашает меня потанцевать, и как «одолжить» музыку из Интернета. Когда я указала ей на то, что «заимствование» музыки ― это кража, она согласилась и начала использовать iTunes для своих загрузок. Для финансирования этого, она «одолжила» кредитную карту своего отца.
― Ну, очевидно, что я и Блейк больше здесь не работаем, ― говорю я, прислонившись к ней головой. ― Но я не знаю, уволена ли ты.