— Мы не хотим Вашей смерти, Гэйелд, не думайте о нас так плохо! — возмутилась я.
— Наивная… Какая у тебя наивная сетричка, Милада! — продолжал издеваться заключённый, и при этих словах вдруг раздался громкий всхлип. Милада начала рыдать, а потом, почти бегом, подбежала к решётке и протянула к ней руку. С той же стороны мужчина вытянул свою. Их пальцы соприкоснулись, и мне показалось… Нет, мне просто показалось! А в следующее мгновение охранник крикнул:
— Вы нарушили правила! Свидание окончено!
И мы пошли обратно, только я теперь вела свою продолжающую всхлипывать сестру, держа её за плечи.
Только на улице она немного успокоилась. Молча мы вернулись домой, и я сталал готовить завтрак детям, когда услышала в кладовой голоса мамы и Милады. Я сделала шаг в ту сторону и застыла: они обсуждали свидание.
— Как всё прошло? — спрашивала Рамина свою дочь, а сестра ей и отвечала:
— Хорошо, мама… Спасибо за совет… Охранник повёлся…
— Тише, тише… Рокайо на кухне…
— Всё получилось…
— Я рада за тебя, дочь…
Было непонятно, о чём это они говорили, но явно не обсуждали само свидание. Захотелось войти в кладовую и спросить их прямо, но вошедшая растрёпанная со сна Авидея отвлекла меня вопросом.
— Мам? Когда завтрак? Мне сегодня нужно пораньше в школу… Я обещала Костису принести свою тетрадь…
— Опять он списывает у тебя? Допрыгаетесь, если учитель узнает…
— Ничего, зато он мне поможет с черчением, объяснит, как верно делать проекции…
— Ладно, завтракай и беги!
За весь день мне некогда было проанализировать всё случившееся: жители посёлка просто посходили с ума. Кто-то обжёгся, кто-то сломал палец, а плотник наш вогнал себе гвоздь в ладонь и потерял сознание. Пришлось откачивать и срочно зашивать руку. Вечером, забрав от родителей Бертина, я завалилась в кровать чуть ли не в одежде: так суматошный день вымотал меня. А ночью я увидела чужака.
Он стоял напротив моего домика и смотрел прямо в окно моей спальни. Его одежда была точно такой же, как в камере, да и выглядел он также замученно, но глаза его опять были чёрными и всепроникающими.
— Избранница… — прошептал он, и в след за ним это слово прошелестело ветром, собралось в воздухе из снежинок, отпечаталось в моём сознании. — За то, что предала главного жреца Вена, Первого из рода Симарик, стража храма Вершителя Судеб, ты будешь наказана… Как пренебрегла ты мною, так пренебрегут и тобой, Айо… Готовься… Пусть участь твоя и не будет страшна, но она будет тяжела, очень тяжела… Ты много раз пожалеешь о том, что сделала и как поступила, но не будет того, кто услышит тебя… Ваша создательница — далеко, а Вен покровительствует только мужчинам, Айо… Только мужчинам!