— Ну, что ж, благодарю за информацию. Придётся от папы это скрыть. Кстати, а сколько ещё раз Врата будут активны? Нам не стоит ещё кого-нибудь ждать ОТТУДА?
— Врата? Сработают ещё чуть более десяти раз. Но теперь, я думаю, ждать никого не стоит. Чужак, я уверена, рассказал о том, что никого мы здесь не ждём. Я поставила рядом с Вратами магическую ловушку на выход. Так что, можете спать спокойно… А дуру-сетру твою очень жаль!
Я попрощалась с Арьяной, краем глаза отметив дорогой мужской полушубок на вешалке в прихожей, который не заметила, когда пришла.
— Рокайо! — вдруг она окликнула меня с порога.
— Да? — я обернулась.
— Я надеюсь, что ты не наделаешь глупостей?
— Я? Ты что, Арьяна! Конечно же, нет!
— Думай, прежде всего, о себе и о детях, Рокайо! А решишься на какой-нибудь шаг, приди сначала ко мне, поняла?
— Да, да…
И я уже выскочила за калитку, опасаясь продолжения этого неприятного разговора.
Несколько суток я не спала, обдумывая планы своего предприятия: днём я работала и занималась детьми, так что у меня было только одно время для всего — ночь.
Меня уже начало шатать от бессоницы, когда папа поймал меня, выходящей со службы в один из сдедующих дней.
— Айо, что с тобою происходит? Милая, мы можем поговорить наедине, без детей?
Я кивнула отцу, и мы опять вернулись к нему в кузню. Горнило уже погасло, но жар кующегося металла ещё витал в воздухе и пах детством. Тем детством, когда мы с Миладой любили прибегать сюда к отцу. А дома нас ждала мама… Я почувствовала, что сейчас раскисну, и собралась. Разговора с отцом было не избежать из-за того, что я собиралась сделать.
— Дочь… Я тоже скорблю по маме… Ты знаешь, как я её любил… Но так распорядилась Великая…
— Не Великая, а эта мерзавка…
— Не сердись на сестру… Я был не прав, когда не поверил тебе! Но сейчас разговаривать об этом поздно: что случилось, то случилось. Каждый — кузнец своего счастья! Она решила распорядиться своей жизнью именно так, а не иначе… Кто мы, чтобы запрещать ей это?
— Вот об этом я и хочу поговорить с тобой, Ваухан Ньево!
Отец опешил. Я никогда не называла его по имени и фамилии. Он сразу отпустил мою руку, что держал ещё от лекарской, и присел на стул.
— Айо, я не понимаю…
— Сейчас всё поймёшь… Нельзя такие вещи оставлять безнаказанными, отец! Мы и так ей спускали всё с рук. Захотела Миладочка поехать учиться в столицу — нате вам, поехала! А чем была плоха Академия Стревина? Или тот хлыщ, как там его… Люблю, люблю!!! И что в итоге? А-а? Он бросает её, она лезет в петлю, ты бьёшь ему морду, и нас… НАС же обвиняют во всём! А главное, что это говорит и сама героиня этого любовного романа: ты и я виноваты в том, что нашу семью сделали невъездными! А её слова про племянников… Это же надо быть такой… жестококй!!! Уму не постижимо! Но, папочка, самое главное, что она бросила больную маму, которая любила её до безумия! Миладочка то, Миладочка сё… А мы? А Бертин и Авидея? Почему мы все должны страдать из-за этой мерзавки?