– Васька, ты – супер!
– Знаю, – хмуро ответила она, вытирая руки ветошью. Никогда ещё папина дочка так не уставала и не желала нарочно вывести машину из строя. – Можешь сваливать.
– Прямо сейчас? – опешил Гоша. Радость как ветром унесло. Он смотрел на угрюмую девушку и не представлял себе свой отъёзд. Опять появилось щемящее чувство в груди как в тот момент, когда он нёс Ваську в халате из ванной.
– Всё готово, – произнесла она, бросила ветошь на рабочий стул и поплелась к лестнице на второй этаж. Ей было не по себе от того, что в доме опять станет пусто и одиноко.
– Вась, а можно я до завтра останусь или до фестиваля? – донеслось ей вслед.
– Как хочешь, – девушка не обернулась. Не хотела, чтобы он видел, как ей тяжело на душе.
– Тогда до фестиваля, – прозвучало прямо за её спиной. – Три дня.
– Ты бездомный? – почему-то решила она, продолжая подниматься по лестнице, которая превратилась в бесконечность.
– Нет.
– В отпуске?
– Нет.
– Безработный?
– Почти.
– Понятно. Ладно, живи до фестиваля, Рохлик, – фыркнула Васька, ощущая дикую усталость. После долгого напряжения рана на ноге опять начала пульсировать. – Делай, что хочешь, только отстань от меня.
Она добралась до своей комнаты и закрыла дверь перед носом Гоши. Ей не хотелось ни о чём с ним говорить, а его так и подмывало открыть свою постыдную тайну. Он стоял, уткнувшись в преграду, и думал о том, что не хочет никуда уезжать вообще. Ему было хорошо на раскладушке посреди кухни. Он привык к летнему душу во дворе и предпочитал мыться там, чувствовать на себе зоркий взгляд Федьки и пристальное внимание соседки. Даже Джорджия на время примолкла, словно присматривалась к переменам. Закрытая дверь – нож по сердцу – отрезала все пути.
– Вась, – Гоша тихонько постучался, но ответа не услышал. – Вась, можно войти?
Он приоткрыл щёлочку и заглянул, понимая, что поступает мерзко, подглядывает, но не мог себя остановить. Ему срочно требовалось выпустить слова, которые продолжали висеть в голове. В комнате было сумрачно. Васька лежала на кровати в грязной одежде, поджав ноги.
– Вась, – тихонько позвал он.
Девушка не пошевелилась. Гоша прокрался к кровати и присел на корточки, чтобы разглядеть лицо. Ему стало ещё тяжелее на сердце от маски жуткой усталости. Васька спала.
«Бедная Васька. Прости меня. Я всё время думаю о себе. Маленькая моя кроха. Ты покорила меня сегодня. Я никогда не думал, что захочу сидеть в яме, лезть под капот. Ты знала, что делала, а я, как буйно помешанный, тебе мешал. Я не хотел, чтобы ты починила эту машину. Рядом с тобой мне хочется делать глупости», – думал он, поглаживая её по голове.