Я иду дальше, в замешательстве и остром интересе.
— Что происходит, Люк? — спрашиваю я одного из главных телохранителей, который стоит перед комнатой «уединения».
Его взгляд остается устремленным вперед, как будто я даже слова не сказала, но я вижу, как напрягается его тело.
— Не могу сказать. Приказ босса, — его стоическая реакция никак не облегчает тревогу, терзающую мои мысли.
Что бы это ни было, ему, должно быть, очень плохо притворяться.
Не обращая внимания на охранника, я иду дальше и сворачиваю в узкий коридор, останавливаясь перед дверью, из которой только что выводили мужчину.
Холодок пробегает по моей спине при мысли о том ужасе, который может произойти с ним в подвале, прямо у меня под ногами.
Моя рука в задумчивости парит над золотистой ручкой двери. В любой другой день папа был бы вне себя от радости, увидев меня, но после того, что только что произошло, я боюсь, что получу совершенно противоположную реакцию.
Оживленный разговор внутри комнаты возбуждает мой интерес, и я напрягаюсь у двери, чтобы лучше понять напряженную дискуссию.
— Русские быстро напали на нас и захватили пару наших людей, Ро. Они держат их в заложниках и делают с ними бог знает что. Я послал кучу наших лучших бойцов, чтобы найти их.
Я знаю, что подслушивание не одобряется, и если меня поймают, будут серьезные неприятности, но я ничего не могу с собой поделать. Что-то явно не так, и мне нужно докопаться до сути.
Звучит голос другого знакомого мужчины:
— Как ты думаешь, что привело этих ублюдков?
Слышу короткую паузу и вздох.
— Они знают, что это мы убили Виталия.
Я в ужасе закрываю рот рукой. Виталий Павлов? Босса «Братвы»? Это невозможно! Никто за пределами клана не должен знать об этом. Мое сердце колотится от страха, просто думая о том, что это может означать.
— Они ни за что не смогли бы узнать об этом, им сказал кто-то из окружения. Так что нам не только нужно найти крысу и жестоко расправиться с ней, русские ублюдки продолжают забирать наших людей! На прошлой неделе три, сегодня то же самое дерьмо! Я буду допрашивать каждого человека, одного за другим, пока не найду этого сукина сына.
Удар кулака заставляет меня действовать, моя рука случайно толкает дверь, заставляя ее открыться. Я хватаюсь за широкий дверной косяк, чтобы не упасть, и бледнею под суровыми взглядами двух свирепых мужчин в комнате.
Это кабинет, который я знаю слишком хорошо, с огромным письменным столом красного дерева.
— Элайна Мари Пенталини, сколько раз я должен говорить тебе стучать, прежде чем входить в любую комнату?