Навечно разрушен (Эллен) - страница 36

Я быстро собираюсь с мыслями, делая вид, что не слышала его важный разговор.

— Видимо, еще несколько раз, пап, — шучу я, пытаясь успокоить его, что, кстати, не помогает.

Это только делает сердитую жилку на его лбу еще более заметной. Я смотрю на другого мужчину в комнате — моего дядю Ромарио, который женат на сестре моего отца, и быстро целую его в щеку в знак приветствия. Затем я направляюсь к одному из черных кожаных кресел, которые отец выстроил перед своим столом, садясь.

Мой отец слишком властен. С его большим животом, волосами цвета соли с перцем и пышными усами можно было подумать, что он обычный мужик, но нет, Винченцо Пенталини — это мужик, с которым лучше не связываться.

Он известен своим бесстрашием и тем, что никогда не отступает. Все готовились к тому, чтобы взять на себя роль Дона крупнейшей мафиозной банды Среднего Запада, расположенной в Детройте, и быть, как он.

Но кроме всего прочего, у него может и жесткая внешность, когда дело доходит до мафии, но для меня он был самым добрым.

Я знаю, что он в плохом настроении, но я очень беспокоюсь за него. Я никогда раньше не видела его таким, и это меня беспокоит.

— Все в порядке? — спрашиваю я, нервно теребя завитую прядь своих длинных темных волос, переводя взгляд с одного мужчины на другого.

— Сегодня все немного напряженно, mio tesoro. Я не хочу, чтобы ты оставалась здесь дольше, чем это необходимо.

Мои брови хмурятся. Я тоже не хочу оставаться здесь. Но единственная причина, по которой я пришла сюда, — работа, ведь я — единственная, кому мой отец доверяет ее.

— Но я еще не посчитала все отчеты за сегодняшний вечер.

— Чепуха, — он отмахивается. — С этого момента я поручу Ро вести бухгалтерию, пока все не успокоится. Считай это отпуском, — выражение его лица смягчается, и мои нервы начинают расслабляться.

— Ты же знаешь, что твоя мама гадала, где ты прячешься с тех пор, как переехала на новое место. Почему бы тебе не навестить ее? Она была бы рада, ты же знаешь, — он делает еще одну затяжку сигарой, и чувство вины наполняет мою грудь при одном упоминании о матери.

Ее властность не знала границ, как только я покинула гнездо несколько месяцев назад. Она не слишком хорошо восприняла мой отъезд, хотя мне уже двадцать три года, и я вполне могу жить самостоятельно.

В углу комнаты звонит телефон дяди Ромарио, и он издает проклятие, читая отправленное сообщение.

— Merda*, — он набирает номер. — Ничего? — спрашивает он человека из телефона. На несколько секунд воцаряется тишина, пока он снова не заговаривает. — Мы сейчас на грани войны, Лонзо. Ты хоть понимаешь, что это значит? Я хочу, чтобы каждый гребаный человек в этом списке был допрошен до тех пор, пока их чертово…