Амбруаз замолчал. Повернул голову в сторону окна, будто там, на стекле, найдёт ответы.
— …но Кристоф ничего спрашивать не стал. Вчера ночью он постучал в мою дверь, и когда я открыл, не сказал ни слова. Он не решился даже взглянуть на меня. Такого робкого ребёнка я ещё не встречал. За него говорила его рыжая подружка, — лицо Амбруаза на короткое мгновение осветила улыбка. Но тут же снова сделавшись серьёзным, он продолжил: — Они пришли за помощью. Показали мне рисунок, который нарисовал Кристоф.
Так вот в чём дело. Картина начала проясняться. Кристоф нарисовал что-то такое, что его сильно встревожило, ведь он убеждён — всё, что легло на бумагу, обязательно произойдёт. Однако далеко не все взрослые ему верят. И он не рискнул показывать свой рисунок тем, кто не придаст картинке значение, а решил обратиться к тому, кто имеет похожий дар. Возможно, Кристоф сначала собирался просто написать отцу письмо, но понял, что лучше повидаться вживую.
— Мой сын крайне застенчив, но какой талант! Я только взглянул на его работу, и в груди выросла гордость. Он самобытен и неповторим! В свои семь он уже троекратно превзошёл меня. Что я могу? Нарисовать пейзаж — деревья, травы, небо, тучи — и по рисунку предсказать погоду, какая нас порадует через несколько часов, максимум через день-два. Мой дар не стоит ломаного луарда. Я состоялся только как художник. Но сын и его подруга решили, что я могущественный маг и с лёгкостью не только расшифрую то, что нарисовал Кристоф, но и смогу исправить рисунок так, чтобы плохого не случилось.
— Так что же он нарисовал? — Моррису не терпелось добраться до сути.
Яне тоже было интересно, какой рисунок мог настолько сильно встревожить Кристофа, что он решил идти за помощью к отцу. До этого он рисовал людей в пламени — и ничего. У Яны мурашки по коже бегали от таких рисунков, но Кристофа они не смущали. Видимо, в этот раз он нарисовал что-то ещё более ужасающее, но Яна даже не могла придумать, что бы это могло быть.
— Вот, взгляните сами, — Амбруаз достал из кармана сложенный вчетверо лист и протянул Моррису.
Чувствовалось, что художнику, как и его сыну, очень не по себе от того, что там нарисовано. И видимо, он не хотел шокировать Яну, поэтому предпочёл, чтобы первым взглянул Моррис, а уж там сам решал, показывать ли спутнице.
Викинг решительно развернул лист и на мгновение замер… а потом Яна заметила резкую перемену его настроения. Его глаза всё увеличивались и увеличивались в размерах, брови поднимались, при этом уголок рта время от времени подозрительно дёргался. Такое выражение лица бывает у человека, который отчаянно борется с приступом смеха.