Возвращение во дворец, суматоха с приготовлениями, взмыленная Винелия, которая под меня перестраивала концепцию состязаний, чтобы всё вышло в рамках приличий, и подготовка к самому выходу: всё это было понятным и даже интересным.
Пройдя «городское испытание», когда, выйдя в последний раз к людям, я на глазах присутствующих самолично бросила монетку в колодец, чтобы из него в небо вылетели дымчатые голубки-ариуса, мне понравилось то, что почувствовала среди них. Люди действительно любили меня. Им нравилось видеть во мне красивый символ, и я чувствовала, что могу дать им его.
В разговорах с состоятельными жителями города, узнала, что и их сословия лихорадило этим летом, ведь многие имели покровителей среди старой аристократии. Союзников, партнёров и даже друзей. Такой слом прошёлся кувалдой по всем связям, и ещё не скоро укрепятся новые, а напряжённые отношения с русалками только подливали масло в огонь.
Я не так хорошо понимала их желания, люди максимально осторожно говорили о своих проблемах, но быстро догадалась, что многие расстроены, что не смогли пообщаться с королём. Им хотелось поделиться своими мыслями напрямую с повелителем, а не через дискредитированный Секретариат. Поэтому пообещала передать ему их опасения.
Именно об этом думала в момент передышки перед следующей речью на открытии дворцовых соревнований. Я проговаривала про себя слова, пока служанка подгоняла на мне платье. И когда накатила первая волна, не поняла, что произошло. Просто закружилась голова и я дёрнулась, так что девушка укололась булавкой и звучно ойкнула. Попросив её мне помочь, я спустилась с подиума и подошла к зеркалу. Отражение нормальное, нет ни бледности, ни лихорадки, но вот, опять повело, и я опёрлась о стекло, прижимая лоб к прохладной поверхности.
— Кэрра, с вами всё в порядке? — спросила она, а я отмахнулась.
Следующий удар пришёлся на желудок и меня согнуло с такой силой, что я каркнула от боли и зашипела.
— Я позову доктора! — всполошилась служанка и опрометью бросилась прочь, а меня ударило в третий раз — по женским органам прошлась судорога и я вскрикнула от «змеиности» этой напасти.
Медленными шажочками направилась к маленькой кушетке, стоящей в сторонке от центра гардеробной. И тогда всё закончилось, будто со свистом спустился огромный нож, обрубая невидимые нити.
— Арт, — прошептала на выдохе, оборачиваясь к зеркалу. Из носа пошла кровь и капли шлёпнулись на кружевной вырез платья. Красное на белом. И лицо как мел побелело. Я обхватила себя за плечи — пришла ледяная дрожь. И колючки под кожей, словно разом всё тело отсидела.