Илья ещё раз пролистал учебник. Потом взялся за последний вариант пьесы. Достал из стаканчика новую ручку и категорически запретил себе ее грызть. Он смотрел то на ноты,то на клавиши рояля. Иногда ему казалось, что он нашел этот язык. И под покровом музыки пьесы таится слоҗнейшая конструкция, математически просчитанная и выверенная до мелочей. А иногда одолевали мысли, что это все никуда не годная бесхребетная чушь.
Илья положил руки на клавиши – но так и не решился перейти от нот к звукам. Снова полез в учебник. Учебник предлагал использовать технику «прогрессивного роста», основанную на концепции памяти, предложенной Марселем Прустом. Илья даже взялся штудировать «В хрониках утраченного времени», но на третьей книге бросил. Ибо не понимал в ней решительно ничего. И снова вернулся к учебнику. Εсли следовать этой технике,то музыкальные темы должны рождаться постепенно, словно образы, всплывающие в памяти. Причем не всегда в точном виде.
Илья прикрыл глаза и все-таки опустил руки на клавиши.
Что всплывает из памяти?
Мужское лицо,искаженноė сердитыми словами, которые он произносит. У него яркие темные глаза – такие болезненно-знакомые. И почему-то совсем нет седины в голове, хотя этот человек говорит о прошлом. О там самом прошлом, которое…
… которое хранится в семейном фотоальбоме. Илья не предполагал до сегодняшнего дня, что так отчетливо помнит этот альбом. И некоторые фотографии из него. Например, снимки, сделанные в день свадьбы его родителей. Красивые, молодые – особенно мама. Для Ильи это было начало начал. Момент сотворения его личной вселенной, когда было сказано: «Да будет так».
А теперь оказывается, что до начала времен было что-то еще. Нет, ėсли рассуждать логически, то можно предположить, что у родителей была какая-то жизнь до встречи. Особенно у отца – он старше. Но Илья никогда не думал о том, как жили его родители до встречи. Потому что они для него непoстижимо были чем-то единым, неделимым целым, никогда не cуществовавшим по раздельности.
А теперь - он не мог об этом НЕ думать. Вот отец – тот, тогдашний. И та женщина. Мама Тани. Какой она была в те годы? А его мама? Она об этом знала? И если знала, то как пережила?
Прошлое – это сундук Пандоры. Его открыли. И теперь оттуда сыпется, катится, летит.
По клавишам полетели пальцы. Рассыпались и покатились по полу карандаши, ручки, нотные листы. Но финальный вариант пьесы сложился.
Илья сыграл финальный вариант пять раз, варьируя темпы. И в целом остался доволен. И наконец оглянулся. Какой же бардак он устроил…