Илья встал, поморщился затекшей спине. И обнаружил, что он не один. В арке гостиной стояла Таня.
Он подошел к ней, поцеловал в щеку.
- Ты давно дома?
- Минут десять, - Таня говорила как будто слегка заторможено.
Илья не мог понять, что он чувствовал. Не раздражение, но… Черновые работы Илья показывать не любил. А, получается, Таня это вcе слышала.
- Не знал, что у меня премьера, - он принялся подбирать листы, ручки, карандаши.
- Это потрясающе… - едва он разогнулся, как Таня забрала у него листы с канцелярией и отправила на стол.
- Ты ко мне предвзята.
- Неправда! - пылко воскликнула Таня. К ней вернулась ее всегдашняя эмоциональность. А, поскольку руки у Ильи были свободны, ничего не мешало ему обнять свою невесту. Таня прижалась к нему и зашептала на ухо: - У тебя настоящий дар. Не толькo исполнительский, но и сочинять. Ты должен писать музыку, обязательно. Эту музыку должны услышать. Ты должен показать эту пьесу профессору.
В чаc, когда ты истерзал себя весь сомнениями, оказывается, невероятно важно, чтобы кто-то в тебя верил. Вот так. Безоглядно. Безусловно. Мало что может быть важнее этого. И возможности стоять вот так, молча и обнявшись.
Они много в последнее время молчали. О самом главном. О том, что занимали мысли их обоих – Илья знал это абсолютно точно. О том, что сообщил им Танин отец. Исключение сделали только ради Вани – ему необходимо было сообщить эту правду – ведь она касалась и его тоже. Ивану пришлось так же непросто, как и им. Но, по крайней мере, они были друг у друга в этот непростой момент.
Да, Илья с Таней пока не могли об этом говорить. Но они могли об этом обниматься. Ночью, перед сном. Утром. И при любом удобном случае.
Как сейчас, например.
- Я очень рад, что тебе понравилось, - Илье не хотелось разжимать руки - Эта вещь - самая сырая. Хочешь, сыграю тебе еще одну пьесу из этого цикла? Она почти окончена.
- Конечно.
Обниматься – это прекрасно. Но сейчас его крепко взяли за белы рученьки и отвели к роялю. Все, что связано с музыкой, с роялем, с исполнением Ильей произведений вызывало у Тани какой-то совершенно… детский… или… трудно подобрать слово, возможно, священный трепет. И если раньше Илью это в большей степени забавляло, то теперь… Теперь он странным образом ощущал, что в этом мире, сотканном из нот, каденций, черных и белых клавиш – oн не один. Она тут, рядом, незримо, но близко. У самого сердца. Где есть только музыка и Таня. Прежде, чем начать играть, пианист поцеловал пальцы своей музе.