А любопытство соседней девчушки, не было ли оно вызвано ее, новичка в любви, желанием выяснить, где пролегают границы этого чувства? Быть может, она надеялась, что газета и ход следствия по делу о смерти на бульваре Османн просветят ее.
Лассань продолжал накручивать, извлекая максимум из своего эксклюзивного интервью:
«Тогда мы его спросили:
— К вам часто ходят женщины, месье Негрель?
— Некогда такое бывало.
— Что вы подразумеваете под „некогда“?
В течение всей нашей беседы он, не переставая, смолил сигареты и давил окурки о подоконник открытого окна.
— Уже год, как я помолвлен. Полиции это известно. Должно быть, уже допросили мою невесту и делать из этого тайну бесполезно.
— Можно узнать ее имя?
— Вам его наверняка сообщат на набережной Орфевр. Мне не пристало это делать.
— Она живет с родителями?
— Да.
— Работает?
— Да.
— Из буржуазной семьи?
— Ее отец — известный адвокат.
— И она навещала вас?
Молчание.
— Сейчас я наберусь еще большей наглости, доктор, и прошу вас меня за это извинить. Вы не были любовником мадам Жав?
— Мне уже задавали такой вопрос.
— И что вы ответили?
— Нет.
— Вы также никогда не были влюблены в нее?
— Никогда.
— А она — в вас?
— Она ни словом, ни поступком не давала мне повода так считать.
— Вы не виделись с ней в последнюю субботу?
— Нет.
— Также не встречались и с Жавом?
— Ни с одним из них. После обеда я принял пять пациентов, и наличие их медицинских карточек в кабинете уже проверено. Я покинул здание в пять тридцать, предварительно попрощавшись с Жозефой и напомнив ей, что нужно закрыть окна.
— Кому пришла в голову мысль насчет того, чтобы вы заменили этим летом Жава?
— Ему самому.
— А как обстояло дело в прошлые годы?
— Он прибегал к услугам одного из моих коллег, доктора Бриссона. Но этой зимой тот открыл собственное дело в Амьене, поэтому не мог подменить Жава.
— Последний вопрос. Считаете ли вы, что Жозефа как-то по-особому привязана к своим хозяевам?
— Мне нет до этого дела.
— Вам довелось провести с ней бок о бок несколько недель. Вы часто общались с ней. Из тех ли она женщин, кто готов лжесвидетельствовать в интересах кого-то из своих работодателей?
— Повторяю: понятия не имею».
Лассань делал вывод:
«Мы расстались с доктором Негрелем, чья честь, будущее и даже жизнь в настоящее время подвергаются опасности. Он отдает себе в этом отчет. Виновный или нет, осознает тяжесть нависших над ним подозрений. Пред нами он предстал как человек, решивший защищаться — спокойно, без суеты и гнева, а последний взгляд, брошенный им нам вдогонку с верхней площадки лестницы, был исполнен горечи