Ллойд кивнул, слегка приподняв губы. — А вы, ребята, будучи совершенно честными парнями в этом клубе, просто сидели и ждали, когда мы приедем.
Рейн кивнул. — Что-то в этом роде.
— Значит, если мы проверим остатки пороха…
— Безупречно чисто, — отрезал Рейн, пожав плечами.
— Безупречно чисто, — сказал Ллойд, и губы его скривились в усмешке. — Да, ты знаешь, я никогда раньше не встречал таких чистых байкеров. Вы, ребята, очистили это место отбеливателем, а? Здесь так воняет.
— Мы хорошие хозяйки, — невозмутимо согласился Кэш, несмотря на то, что вся комната была завалена красными одноразовыми стаканчиками Соло (прим.перев.: красные американские стаканчики, легенда всех вечеринок), выброшенными пивными бутылками и различными обертками от еды.
— Там двое мужчин, — сказал один из полицейских, возвращаясь.
— Твои, — сказал Ллойд, глядя на Рейна, и, если я не ошибаюсь, в его выражении был намек на сочувствие.
— Вин и Шреддер, — кивнул Рейн.
— Имена настоящие? — настаивал он.
— Винсент Джорджио и Скотт Леонард.
Ллойд достал блокнот и начал что-то записывать. — Кто-нибудь из вас что-нибудь видел?
Рейн покачал головой. — Я попытался выйти через парадный вход. Но на улице чертовски темно. Ни хрена не видел.
На это Ллойд кивнул. — Хорошо. Я собираюсь проверить тела. Все вы должны оставаться в здании. Нам нужно будет получить все ваши показания.
Он сказал это так, словно знал, что это ни к чему не приведет.
С этими словами он направился к выходу, оставив нас с несколькими полицейскими в форме, с оружием наготове, и все они казались напряженными.
— Пенни, — тихо прошептал Ренни мне на ухо, целый мир сказанный в одном слове.
Блядь. Пенни.
Не было никакой возможности, чтобы она не слышала автоматную стрельбу и крики. И она была одна в темной комнате после того, как ее уже похитили и избили до полусмерти.
Христос. Мне нужно было добраться до нее.
— Могу я пойти в свою комнату? — спросил я ближайшего полицейского, покачиваясь на ногах для пущей убедительности. — Кажется, меня сейчас стошнит.
Это сработало, и он отпрянул от меня, как будто я мог испачкать его блестящие ботинки. — Да, просто оставайся в здании, — сказал он.
Я пошатнулся и врезался в стену, когда шел, трезвый, как проклятый судья, но пьяный в стельку для всех, кто наблюдал.
Я прошел по коридору и открыл дверь своей спальни, удивившись, когда обнаружил, что там кромешная тьма. Я едва успел захлопнуть дверь, подняв руку, чтобы щелкнуть выключателем, когда почувствовал, как что-то острое пронзило мою руку, обжигая кожу.
Я зашипел и включил свет, обнаружив Пенни, стоящую там, с ножом, который я держал в тумбочке, поднятым, с намеком на кровь на лезвии от пореза, который она сделала на моей руке.