Но после презентации Никодима и личного разговора с князем, Алексей понял, что за махинациями с контрабандой запрещённых технологий стоит Старая Знать. Анненков-Барисеев уже упоминал Валерию Долгорукую, а раз подобное происходит во всём Ирие, то значит, что не только она одна замешана. Никитин предпочитал не думать о том, зачем это Старой Знати и почему СБИ доверило следствие полиции. Его задача — раскрыть преступную деятельность на территории Староярска. Для этого надо установить ту ОПГ, которая добывает большие пушки для Долгоруких.
Полковник решил действовать методом схожим с тем, каким он вычислил ранее Сергея Драгунова. Запросил в базе данных всех ныне живущих в Староярске авторитетов.
Но на сей раз, было не так просто. В отличии от обычных горожан, бандиты не спешили «регистрировать» свои мафиозные кланы. Немного подумав, Никитин пришёл к выводу, что Долгорукие не стали бы «заказывать» контрабанду у обычных бандитов. Скорее всего, кто-то из «новобояр». Тут нужна опять помощь князя. Никитин связался с ним и попросил передать данные об дворянах Староярска в первом поколении. Князь Анненков-Барисеев сказал, что сегодня занят и сможет предоставить полиции нужную информацию не раньше завтрашнего дня.
Что ж, всё равно скоро конец смены. Утро вечера мудренее.
Алексей Никитин не разъезжал в нерабочее время на служебной машине, отдавая предпочтение общественному транспорту. Он пришёл раньше на автобусную остановку, в надежде поймать более ранний автобус.
Народу в это время суток вообще не было. Сумерки — тот недолгий момент суток, когда простые горожане вернулись с работы и попрятались по домам, а всякая грязь в лице наркоманов и прочих ещё не заполнила улицы. Никитин дожидался автобуса привычные тридцать минут, когда к остановке подъехала чёрный автомобиль. На таких любили разъезжать представители элиты. Задняя дверь приоткрылась, и Никитин уже засунул руку за пазуху, хватаясь за рукоять пистолета, когда увидел лицо, которое желал никогда не видеть.
— Здравствуй Лёша. Давно не виделись.
Панибратский тон неприятно резанул по ушам. Алексей позволял себя называть так только родным, которых у него не осталось. А ещё он понял, что Бога наплевал на его молитвы, больше никогда не пересекаться с человеком, который сейчас улыбался ему фальшивой улыбкой.
— Ну что ты молчишь? — спросил Михаил Ильин — Не виделись с тобой много лет, а ты, как воды в рот набрал.
— Да вот не знаю, что ответить. — уклончиво произнёс Никитин — Социальный статус принуждает меня называть тебя, ваше благородие или превосходительство. Ну или общаться на «вы». Но зная наше общее прошлое, я не могу говорить уважительно с человеком, которого ненавижу.