В конце концов, именно поэтому я и приехал сюда. Потому что это хорошее место для размышлений.
«Eterno riposo, concedere a loro, o Signore, e lasciare che perpetua risplenda ad essi la luce. Maggio le anime dei fedeli defunti attraverso il ricordo di Dio, riposa in pace, Amen» (прим. с итал. — «Вечный покой, даруй им, Господи, и пусть вечныйсветсияетим. Мая души умерших верующих через память о Боге, упокойся в мире, Аминь»).
Эти слова не приветствуются. Я не искал их, но они все равно всплывают на поверхность моей памяти, вытесняя все остальные мысли. Я помню шепот ее голоса, ловящего согласные и гласные, создающего мелодию из молитвы каждый ноябрьский день Всех Душ. Я знал, что до Дня Благодарения осталось всего несколько недель, когда мама украшала нашу квартиру хризантемами, ставила на стол три дополнительных места и готовила еду для людей, которых я никогда раньше не видела. Да и я тоже, поскольку все они были мертвы. К тому времени, когда я родился, моих бабушки и дедушки уже давно не было. Как и моего дяди, ее сводного брата, который умудрился упасть с балкона третьего этажа гостиничного номера в Риме, когда был пьян и приземлился на голову.
Мама готовила все итальянские рецепты, какие помнила с детства, а потом заворачивала меня в самую толстую зимнюю куртку, и мы стучались в двери соседей, предлагая им Дольчи деи Морти—сладости мертвых. Она говорила мне, что маленькие белые бисквиты должны были подсластить горечь смерти, и что в Италии дети стучаться в двери ради них вместе с другими конфетами и угощениями в обмен на молитву за умерших.
«Eterno riposo, concedere a loro, o Signore, e lasciare che perpetua risplenda ad essi la luce. Maggio le anime dei fedeli defunti attraverso il ricordo di Dio, riposa in pace, Amen».
День Всех Душ уже давно позади, но голос моей матери все равно повторяет ее молитвы.
Дверь в церковь стонет, и порыв холодного воздуха заставляет мои руки покрыться мурашками. Кто-то только что вошел. Часть меня раздражена тем, что тишина будет нарушена чьим-то присутствием. С другой стороны, я рад, что больше не один. Еще одна секунда одиночества и я мог бы никогда больше не всплыть на поверхность…
— Так и думал, что найду тебя здесь. — За моей спиной раздается грубый голос. Это уж точно не голос священника. Слишком уж он пропитан виски. Волосы у меня на затылке встают дыбом, ко мне возвращается настороженность, которая исчезла с тех пор, как я открыл эту дурацкую чертову дверь для Мэйв.
На секунду мне кажется, что это Зандер, приехал тащить меня на похороны в Гринвуд, но потом...