Вот дерьмо!
Красный.
Белый.
Испуганные, дикие карие глаза.
Удар сотрясает машину, звучит оглушительный треск.
Лобовое стекло... исчезло.
Стекло, разбитое вдребезги, обрушивается вниз, как алмазы.
Женщина вцепляется в руль, ошеломленная, слепо реагирует, рулит машиной, влево, влево, влево…
Невесомость…
Тьма…
Отчаянный, испуганный крик ребенка.
— Алекс!
Так много страха. Так много ужаса.
Белый, переходящий по спирали в черный.
Еще один удар. Резкий.
Перехватывает дыхание, тяжело дышать, рваная, острая боль... боль… боль… боль…
Скрежет металла.
Шипение пара.
Они... они съехали с дороги. В канаву. Несчастный случай. Произошел несчастный случай. Олень... из ниоткуда. Появился из ниоткуда.
— Бен? Бенни, ты... в порядке?
Ничего.
Женщина пытается повернуться и видит осколок металла, торчащий из ее груди. Этот кусок металла не имеет никакого смысла. Это часть крыла автомобиля. Как так? Он не должен быть... внутри автомобиля. Он не должен быть внутри нее.
— Бен? Бен, ответь мне, детка? Ты... слышишь меня? Ты в порядке?
Невозможно повернуться на сиденье; искореженный кусок крыла не позволяет ей сделать такое движение. Вместо этого женщине приходится использовать зеркало заднего вида, поворачивая его влево и вниз, чтобы найти мальчика на заднем сиденье. Голова у него разбита, по лицу течет кровь. Это выглядит достаточно плохо, но когда она открывает рот и пытается закричать, не раздается ни звука. Его глаза открыты. Он молча смотрит на нее, его маленькие плечи трясутся…
Боже.
У мальчика вывихнуто плечо. И она видит, как в красивых густых волнах его волос проступает белизна — та самая белизна, которая не должна быть там.
Тихий, беззвучный всхлип вырывается из его рта.
— Боже. О... боже мой, Бенни. Подожди... держись, сынок. Я... я позову... помощь. — Каждое слово дается все труднее. С каждым вдохом становится все труднее дышать. У нее внутри мокрота. Такое ощущение, что она дышит водой. Женщина обеими руками хватается за острый металл, приковывающий ее к сиденью, и начинает медленно тянуть. У них не так уж много времени. Если она попытается... если она действительно попытается... если она поспешит…
Боль почти лишает ее последних мгновений сознания. Если бы она была одна, боли было бы достаточно, чтобы заставить ее подчиниться прямо здесь и сейчас. Она бы с радостью бросила полотенце, признала свое поражение и испустила последний вздох, зная, что это будет передышка от ошеломляющей стены агонии, которая обрушивается на нее. Впрочем, она не одна. Здесь Бен. Он ранен, и она ему нужна. Если она не выкарабкается, то он не выживет…