— Позволь мне проводить тебя до двери.
Кивок.
Ее тротуар раздражающе короткий, и мы в считанные секунды оказываемся у входной двери. Скарлетт замирает, прижавшись спиной к дверному косяку, и глядя на меня снизу вверх.
— Хочешь войти?
Я хочу… видит Бог, очень хочу.
— Лучше не буду. Если я войду, ты же знаешь, что не смогу уйти, а мне нужно быть на своем рейсе в три часа ночи.
Не говоря уже о куче других дерьмовых дел, которые нужно сделать, прежде чем я уеду.
— Я тоже уезжаю довольно рано.
Мои руки обхватывают ее лицо, зарываются в волосы. Большими пальцами провожу по ее подбородку, туда-сюда, потом по нижней губе.
Розовый нос.
Длинные ресницы.
Обманчиво сладкая ямочка.
Она совсем не такая, как я думал в ту ночь, когда вытащил ее на крыльцо, совсем не такая, как та девчонка, которая дерзко трепала языком, пытаясь вернуться в дом.
Боже, как я рад, что вышвырнул ее задницу, потому что теперь эта задница моя.
— Повеселись во Флориде, — говорит она мне в ладонь с несчастным видом.
— Это невозможно.
— Да, конечно. Это отпуск моей мечты.
— Ты — отпуск моей мечты, — напеваю я, изо всех сил стараясь выглядеть сексуально.
Это имеет противоположный эффект.
Звучит так чертовски глупо, что Скарлетт начинает смеяться.
И это не тот милый, кокетливый смешок, который я так люблю, нет, это громкий, неприятный смех, от которого мне хочется повалить ее на землю и засунуть язык ей в глотку.
— Я не могу, — выдыхает она. — Я — отпуск твоей мечты? Действительно, Роуди? О боже, это так глупо, что я не могу дышать. — Она хрипит от холода, изо рта у нее вырываются белые клубы пара.
— Ладно, это прозвучало не так хорошо, как мне казалось.
— Это было ужасно. Продолжай практиковаться.
— Не могла бы ты перестать смеяться? — Я хмурюсь. — Я пытаюсь быть серьезным хоть на секунду.
— Я знаю, я знаю, но давай.…
Я затыкаю ее единственным доступным мне способом: притягиваю к себе, пока наши губы не встречаются, и ее дерзкий язычок не оказывается у меня во рту.
Здесь холодно, но с ней тепло, и мы стоим вот так на крыльце, делая вид, что я высаживаю ее в аэропорту.
Я обнимаю ее за талию, прижимаю к себе, наши куртки делают невозможным сближение.
— Ты начнешь приходить на мои игры, когда мы вернемся? — Как хорошая подружка.
— Да. — Она задыхается, приподнимается на цыпочки и целует меня в подбородок. — И я знаю так много случайных бейсбольных мелочей, что это собьет с тебя спесь.
Я не говорю ей, что она уже сделала это.