Ее тело все еще тряслось от пережитого удовольствия, но… по сознанию обухом било и другое не менее сильное чувство– унижения… подавленности…
Эмиль все еще был возбужден. Его рука собственнически сжимала ее талию. И каждый его порывистый вздох отражался в ее теле спазмами противоречивых эмоций.
– Что ж, надеюсь, представление тебе понравилось,– нарушил наэлектризованную тишину Эмиль,– а теперь разреши мне продолжить, но уже наедине с моей рабыней… Ты и так увидел больше, чем я позволил бы в другой ситуации…
Номад хмыкнул. Его тон был хмельным, словно после изрядной порции вина…
– Теперь я понимаю, путник, почему ты так рьяно оберегаешь тело этой рабыни… Она сокровище… Не был бы ты гостем в моем доме, я бы не раздумывая, убил за нее…– искренне произнес пустынник. Эмиль знал, в его словах нет угрозы. Традиция гостеприимства в домах номадов была непреложной. Раз переступивший порог шатра пустынника и отпивший у него глоток воды может быть спокойным– номад никогда не покусится на жизнь своего гостя, кем бы он ни был, даже заклятым врагом…
– Что ж, не буду тебя задерживать, путник. Тебя проводят в шатер, где ты сможешь отдохнуть. Там тебя уже ждет пиала с водой, чтобы можно было хотя бы немного смыть песок с тела. С утра можете выдвигаться в путь. Твою лошадь тоже накормят…
Эмиль потянул все еще потерянную Иллирию за руку на себя и тут же проследовал за слугой, ведущим их к шатру.
Стоило им оказаться за пологом своего шатра, Иллирия развернулась к Эмилю и наотмашь ударила его по лицу.
– Еще раз так сделаешь, пожалеешь!– процедил сквозь зубы, хватая девушку и притягивая к себе, близко– близко…
– Ты что вообще себе позволяешь, раб?! Вернемся в город –прикажу тебя высечь до полусмерти!– яростно шипит она ему в губы.
– Да ну?– усмехается,– ключевое слово «вернемся»… Понимаешь, что это всецело зависит только от меня, девочка Лира?– его рука нагло трогает ее лицо,– будешь плохо себя вести, подарю тебя номаду.
– Ублюдок!– снова цедит яростно сквозь приоткрытые губы, раскрасневшиеся от постоянных укусов самой себя.
Он не отвечает. Порывисто дышит, тяжело на нее смотря. Его ноздри раздуваются… И ей страшно, по– настоящему страшно… Ей показалось, или ее слова его задели… А может он просто был вне себя, забыв, что он отнюдь не хозяин, а она не строптивая невольница… Такой Эмиль ее пугал, сильно пугал… Иллирия пятится, невольно отступает назад.
– Пора тебе научиться вести себя благоразумно, королева,– вроде взял себя в руки. Говорит тихо, якобы спокойно, но очевидно, это спокойствие напускное. Там, внутри него, бездна… Тьма с раскаленной лавой… Ее личные объятия Диспатера…