Несколько секунд мы оба потрясенно молчали. Пока меня не начало просто трясти. Дрожащими пальцами я попыталась нащупать на цепочке замочек. Или место разрыва, которое я связала нитками. Бесполезно. Цепочка была на ощупь монолитной. Словно никогда и не рвалась. Никогда не расстегивалась. И никогда не покидала мою шею. Но ведь я точно помню, что там был замочек! А еще я нашла цепочку порванной! И я только что сама снимала ее через голову! Борясь с подступающей истерикой, я обеими руками вцепилась в проклятую цепь и что есть мочи дернула. Алекс не успел меня остановить. Но даже этот отчаянный жест не помог мне избавиться от ненавистного украшения. Цепочка больно врезалась мне в тело. Но уцелела. А во мне словно плотина рухнула.
Я заорала, срывая голос. Кажется, топала ногами. Слезы хлынули в три ручья. Я что-то выкрикивала, раз за разом дергая ненавистное крашение и царапая саму себя. Все напряжение и страх последних дней наконец нашли себе выход, вылившись в совершенно безобразную истерику.
Первое, что я осознала, когда истерика миновала, это то, что я сижу у кого-то на руках. Потом в ноздри забрался тонкий горьковатый аромат дорогого парфюма. И я поняла, что на руках меня держит Алекс. Мгновенно накрыло неловкостью. Устроила я сегодня ему! Сначала чуть не убила кочергой. Потом мой медальон его атаковал. А на закуску я закатила ему сцену по всем правилам бульварных романов. Под щекой глухо и сильно ударило чужое сердце. Стыдно признаваться даже самой себе, но как же уютно у него в объятиях! Мужские пальцы невесомо скользнули по моим волосам. Осторожно заправили за ухо непослушную прядку. И мне вдруг остро захотелось потереться носом о его грудь. Как кошка. Совершенно дурацкое, иррациональное желание. Но я поняла, что еще немного, и я не сдержусь. А потом не буду знать, куда девать глаза. Вздох сожаления сам собой слетел с моих губ. И я принялась неловко, елозя, сползать с чужих, но таких удобных колен. Век бы сидела!
- Успокоилась?
В голосе Алекса слышалась добрая улыбка. Я неловко кивнула. И поспешила отвернуться, чувствуя, как от смущения пылают щеки. Самой себе можно не врать. Алекс привлекал меня неимоверно. Даже странно, как быстро я переключилась с Олега на Алекса. А учитывая, что я о последнем вообще ничего не знаю, то это даже страшно.
- Ань, чаем угостишь?
Я скованно кивнула. И жестом пригласила гостя следовать за мною на кухню.
На кухне я быстренько пристроила на газовую плиту старенький алюминиевый чайник с чуть погнутым боком. Он таким был всегда, сколько я его помню. Выудила из буфета и поставила перед гостем две парные чашки, расписанные чудесными васильковыми и бледно-голубыми цветами. Достала из заначки последнюю пачку сахарного печенья и выложила ее на плетенку для хлеба. Больше у меня не было ничего, достойного быть поданным гостю к чаю. К слову, сам чай тоже было стыдно заваривать. У меня был самый дешевый сорт, сильно отдающий прелой травой. Чуть подумав, я заглянула в пузатый глиняный горшок, стоящий на самой верхней полке буфета. К счастью, там на донышке еще было немного травяной чайной смеси. Которую тетка сама составляла, будучи еще здоровой. На секунду нахлынула тоска. Я знала состав смеси. И знала пропорции. Но у меня никогда не получалась такая шикарная и ароматная заварка, как у тетки. Я решительно вытряхнула остатки измельченных трав. Какой смысл хранить прошлое? Чтобы в нем завелись жучки?