- Аня, что случилось?
Полный тревоги бархатный шепот набатом раздался в ушах, усиливая и без того непереносимую боль. С трудом разодрав спекшиеся губы, я выдавила из себя едва слышные слова:
- Голова… болит…сильно…
От трех несчастных слов в горле словно наждачкой прошлись. А голос звучал так хрипло и ломко, что я сама испугалась.
- Сейчас. Я дам тебе таблетку. Потерпи чуть-чуть.
Сил ответить не было. Я так и осталась сидеть, сжимая пальцами виски, зажмурившись и чуть покачиваясь. Жуткое, наверное, зрелище.
Не успела эта мысль до конца оформиться, как мою правую руку осторожно отняли от головы.
- Держи. Это стакан с водой.
В ладонь ткнулось что-то прохладное, округлое и тяжелое. Я едва его не уронила. А меня уже тянули за другую руку:
- Вот таблетка. Пей. Станет легче.
Я почти ничего не ощутила в левой руке. Глаза по-прежнему не открывались. Пришлось искать вожделенное средство облегчения на ощупь, губами. Руки тряслись. Я тряслась. Но взять таблетку в рот сумела. Потом обеими руками перехватила стакан и, едва не выбив себе зубы, запила.
- Ань, допей всю. Там немного. А таблетки запивать одним глотком крайне неполезно для твоего организма.
Спорить сил не было. Оказалось, куда проще молча допить воду. На языке после нее остался странный металлический привкус. Или это не от воды? Что со мной?
Чужие сильные руки осторожно помогли мне лечь.
- Поспи. Потом станет легче.
В сон я провалилась мгновенно.
Повторное пробуждение было даже приятным. Я с удовольствием потянулась, не открывая глаз. Через секунду вспомнила о своем плохом самочувствии и прислушалась к себе. Головной боли, как ни бывало. Все тело, каждая его клеточка, пело и звенело, требуя действия. Я отдохнула, выспалась и мне пора вставать! Сегодня у меня обязательно все получится! Вот сейчас как встану! Как пойду! И обязательно найду себе шикарную, высокооплачиваемую работу! Счастье и хорошее настроение меня переполняли и требовали, чтобы я срочно ими поделилась с окружающими. Я рывком вскочила с постели. И остолбенела.
Окно почему-то оказалось прямо передо мной, а не в ногах кровати. И было завешено чем-то темным и неопрятным. У тети таких гардин отродясь никогда не было. Я ошеломленно огляделась. Где это я? Растерянный взгляд скользил по грязно-зеленым, с какими-то неприятными пятнами, обоям, старому пузатому телевизору на колченогой тумбочке в углу и скособоченному дореволюционному шкафу, оказавшемуся прямо у меня за спиной. Между шкафом и кроватью, подпирая одним краем стену, стоял стол. Я с неприязненным изумлением изучила плюшевую скатерть, всю в сальных залысинах, уныло касающуюся потрепанной бахромой растрескавшегося линолеума на полу. Самые большие залысины на бывшем когда-то темно-зеленым плюше прикрывала кружевная клеенчатая салфетка. На ней осторожно теснились несколько бутылок со спиртным и роскошный хрустальный бокал. Который даже не искушенной мне показался раритетным.