В столицу мы все-таки не поехали. Не знаю почему. А спрашивать у Алекса что-либо, о чем он не собирался рассказывать, бесполезный труд. Все равно не расскажет. Это я усвоила быстро. Буквально в течении нашей совместной поездки.
Алекс еще в поезде сделал несколько звонков. Я не особо прислушивалась, занятая собственными не совсем приличными мечтаниями. Но на ожидавшую нас у вокзала машину посмотрела с удивлением. Вроде не такси. И Алекс водителю адрес не называл. Но приехали мы именно сюда. Прямо под подъезд старой, но довольно неплохо выглядящей девятиэтажки.
Высадив нас, водитель, не сказав ни слова, развернулся и уехал, обдав на последок клубами неприятно пахнущего газом дыма. Я поморщилась и чихнула, уже раскрыв рот, чтобы возмутиться. Алекс не дал, молча потянув меня за собой. Как ребенка, за руку.
Подъезд был чистым, отремонтированным. Лифт работал. Я не усмотрела для себя ничего любопытного, даже когда передо мной распахнулась тяжелая металлическая дверь в квартиру на девятом этаже.
Квартира тоже ничем особенным не порадовала. Минимум необходимой мебели, окрашенные светлые стены, светлый ламинат на полу, светлые безликие шторы закрывают окна. Чисто, холодно, стерильно. Как в морге. Почему у меня возникла такая ассоциация, я и сама себе не могла объяснить.
Я еще не успела до конца изучить нашу новую двухкомнатную жилплощадь, как в дверь позвонили. Оказалось, вернулся наш водитель. И, передав Алексу пару объемных пакетов, снова исчез в неизвестном направлении.
В пакетах обнаружились продукты. Я быстро распихала, что в холодильник, что по шкафам. Вскипятила воду и сделала две чашки чаю. Не знаю, сколько такой стоит, но аромат по квартире поплыл умопомрачительный. Давясь слюной, нарезала кое-как хрустящий багет. Открыла баночку апельсинового джема. И, подвернув под себя для удобства левую ногу, уселась у стола кайфовать.
Алекс вошел на кухню в тот момент, когда я, закончив обмазывать джемом булку поверх масла, с наслаждением слизывала с ложки остатки сладости.
- Садись пить чай, пока горячий! – Мне хотелось хоть как-то показать свою заботу. - Я для тебя не мазала булку джемом. Ты же не любишь сладкое.
Я выжидательно смотрела на вампира, с шумом прихлебывая еще очень горячий чай. Не обжечься бы. А то обожженная губа то еще удовольствие. Вдруг Алекс решит меня поцеловать? Представив картину, как вампир меня целует, а у меня во рту все волдырями от кипятка покрылось, я передернулась. И уронила бутерброд. По закону подлости багет шлепнулся мне на колени вареньем вниз. Проглотив ругательство, я сняла с ноги упавший кусок. Пальцами счистила с джинсовой ткани липкий джем. И, слизывая с пальцев остатки роскоши, с сожалением обозрела размеры катастрофы. Джем еще, конечно, остался. Как и хлеб. Как и масло. А вот одежки другой у меня нет. Значит, придется застирать штаны и ходить в мокрой джинсе. Совсем без штанов как-то не то. И замерзну, и светить лишний раз трусами в цветочек не хочется. Не сексуальное у меня белье. Что поделаешь. Может, Алекс согласится сходить, что-то мне купить на первое время? Какие-нибудь спортивные штаны не дорогие. Для дома. Я с надеждой подняла на вампира глаза. И застыла.