И все не мог понять, осознать происходящее.
Его «сестренка», за которой он вообще ничего подобного не замечал, вертлявая и веселая ведьмочка… Она в него влюблена? Она его будет ждать? И она, если хорошенько подумать правильным местом, даже сейчас может ему… черт!
Тут он опомнился, нашел силы оторвать плачущую девчонку от себя. Силы эти оказались последними, слишком уж ярко снизу ему транслировалась в мозг картинка, что он мог бы сделать сейчас со своей плачущей «сестренкой»… И она явно не была бы против. Очень даже «за» была бы!
От этих картинок мозг полыхнул и перегорел ко всем чертям, а Савин… Позорно смылся.
Оставил ее одну плакать на площадке и сбежал вниз, к гогочущим у подъезда парням.
Те сходу позвали его в общагу швейного техучилища, и он с радостью с ними свалил.
Ведьмочку он увидел уже утром, перед отправкой.
Она подошла к нему, пахнущему дешевыми духами, обняла за шею, посмотрела на красные пятна засосов и, криво усмехнувшись, сказала:
— Дурак ты, Савин. Я тебя все равно буду ждать.
А Савин, глядя ей в глаза, только кивнул коротко. Ему было стыдно и глупо.
Сбежал, дурак, надо же. И, главное, так всю ночь и просидел в общаге, изредка отбиваясь от норовивших утащить его в койку девчонок. Просидел, дуя одну за другой сладкий дешевый портвешок и не пьянея. Потому что адреналин, бурлящий в крови, выжигал все напрочь. И силы все были брошены на то, чтоб не сорваться, не залезть к рыжей беспечной ведьмочке в кровать и не сделать с ней все то, что так хотелось. Все то, что она бы точно позволила.
Савин служил в спецвойсках, хорошо служил, имел отличия и даже звание старшего сержанта. А в конце службы ему сделали предложение, от которого только дурак бы отказался.
Все это время ведьмочка ждала. Писала трогательные смешные письма, рассказывала о себе, об общих знакомых… Ничего особенного, но он каждое письмо ждал так, как от матери писем не ждал. И зачитывал до дыр.
И думал, что, возможно, если она согласится…
Служба ему предлагалась ответственная, но, в принципе, там можно было жениться. Правда, бросало из стороны в сторону, по всей стране. Но это же ничего. Ездят же жены за мужьями?
Домой он вернулся, как и уходил, весной.
В первую очередь зашел не к родителям, нет.
К ней.
Рыжая ведьма открыла дверь, и он обомлел. То, что в шестнадцать лет только-только проявлялось, в восемнадцать превратилось в нечто невероятное. Глаз невозможно отвести было.
Она стояла перед ним, с убранными наверх рыжими волосами, длинноногая, стройная, красивая до боли в глазах…
И тоже не могла двинуться от удивления.