— Сталкер какой-то. Свен!
— Ты сказала, как моя бабушка, — шёпотом обрадовался Расвен, изучая разбитую мостовую.
— Похоже, это какое-то производство. Это не жилые дома!
— Ну, не знаю, даже, — он пожал плечами, выпятив губу, и ясно улыбнулся, — Кто их разберет? Может, они как раз такие и любят?
— Ты сказал, мы уйдем, как только поймем, что что-то не так, — с надеждой напомнила я.
— Думаешь? Да вроде тихо и нет никого, — оглянулся Расвен.
— Вот именно. Во всех фильмах всегда, как только становится тихо, обычно как раз так и говорят: «Слишком тихо», и тут начинается.
— Да ладно, — засмеялся мой блёклый спутник и открыл карту, пристроив кристалл в трещине в дороге. — Плохо работает. Город почти не проводит сигнал. Невероятно. Его снова тут нет. Он в движении. Кажется…
— …это ловушка.
Расвен поднял на меня искаженную физиономию и схватил за руки, закручивая на пол оборота, как в детской игре. Я услышала влажный шлепок и Расвен прошептал:
— Бежим.
И мы побежали. Он тащил меня за руку, что есть силы.
— Дотянуть… до следующей улицы, — задыхаясь, торопил он, — Там людно. В первый… попавшийся… дом, и в Иринам. Только бы дотянуть.
Остановился на секунду и припустил снова.
— Почему… мы… прям тут, — мне не хватало воздуха, тренировки то никакой, — не можем открыть?
— Могут за нами… Будут знать.
Я обернулась, следом, приближался аппарат, похожий на летающую платформу, только коричневый, не прозрачный. Если сравнение было уместным. А сравнить мне больше было не с чем. Небольшого размера, примерно два на два метра, и на высоте второго этажа. То есть не самолет точно. И не такой шумный как вирит. Расвен потянул меня дальше. А потом стал заваливаться на бок.
Память не сохранила момента, как именно мне удалось открыть портал. Вероятно, ум блокирует воспоминания, так или иначе вызвавшие шок. Остаётся неясным, почему он сохраняет другие, не менее болезненные, а порой и вовсе ужасающие, вызывающие потрясение и мучительную боль. Почему, защищаясь, не вытирает белым каучуковым ластиком те картинки событий, что выжигают рубцы на сердце и оставляют рваные дыры в тонком эфирном полотне души?
Я знала, что это — мокрое, и отчаянно старалась успеть, зная, нас спасут. Нам помогут, потому что нас ждут. Расвен был тяжёлый. Очень тяжёлый. Страшно было смотреть, как краска уходит с его и без того слишком белого лица.
— Нет, Свен, держись, мы уже на месте, — я стояла на коленях пытаясь сдвинуть его красными дрожащими руками.
Не паникуй, Делия, соберись.
Попыталась перевернуть его на бок, чтобы разглядеть, что с ним. Не смогла. Отчаянно закричала вверх, прямо в радостный ветер: