Я отхожу от стойки с пылающим от стыда лицом. Еще и визитку свою ей под нос совала! Эксперт-геммолог международного класса! А меня выставили на улицу как нашкодившего щенка… Господи, как же хорошо, что я не стала спрашивать о Ямпольском, точно бы ткнули носом, что это его личное распоряжение.
Щеки горят, слезы застилают глаза, но мне не хочется их вытирать, потому что кажется, на меня смотрят все — и охрана, и администраторы, и даже клининг-работница, протирающая стеклянную дверь.
«Фонд Эвы Ямпольской «Дари надежду» — читаю я на огромном баннере на фасаде офиса и достаю телефон. Гугл-карта показывает, что офис фонда Ямпольской через два квартала, и я просто по наитию направляюсь в ту сторону.
Если бы я и здесь оказалась в «черном» списке, то ничуть бы не удивилась, но меня принимают быстро, и со мной очень приветливы. Конечно, прием ведет не сама Эвангелина Ямпольская, а ее сотрудники. Мне попалась очень милая и приятная женщина, она внимательно читает все, что я ей написала и просматривает выписки из клиники по диагнозу Януша.
— Я очень сожалею, — говорит она с искренне сочувствующим видом, — но наш фонд помогает матерям-одиночкам, больным раком. Ваш случай не соответствует нашей направленности, вам следует обратиться в фонд, который помогает больным деткам…
Выхожу на улицу и чувствую, как силы внезапно покидают. Ноги отказываются держать, я падаю на первую попавшуюся скамейку и рыдаю. Он в очередной раз меня бросил, именно тогда, когда так нужна его помощь. А помнит ли он меня вообще? И стал бы помогать? Зачем тогда я все помню???
— Если такая прекрасная девушка плачет, то она либо разочаровалась в любви, либо попала в беду, — слышу голос и поднимаю голову. Угадавший и с первым, и со вторым явно стоит того, чтобы на него посмотреть.
Возле меня, сложив руки на груди и вытянув длинные ноги, сидит молодой мужчина. Поймав мой взгляд, с готовностью улыбается, и первое, на что я обращаю внимание — его губы. Красиво изогнутые, они чуть кривятся в улыбке, напомнив мне… Никого не напомнив. Никого.
Мужчина подбирается, садится ровнее, и его взгляд теперь так откровенно заинтересован, что я невольно краснею.
— Когда вы не плачете, вы еще красивее, — его голос журчит и обволакивает, я тоже выпрямляюсь и сажусь ровнее. — Вы просто обязаны мне все рассказать.
И ошибочно истолковав мое молчание, спохватывается.
— Все верно, с незнакомцами, пристающими на улице, разговаривать не следует. Предлагаю это исправить. Меня зовут Тагир, — и улыбается так широко и обезоруживающе, что я не могу удержаться от ответной улыбки.