Нет, я, конечно, тоже умею на нужные точки надавить, папа и Витька мне мало в чем отказать могут, но здесь уровень выше, однозначно.
И маминым педагогическим внедрениям пришлось все же… Развнедряться. Наблюдать такое было забавно и поучительно.
Мы с Сашкой ровесницы, но пример с нее брать очень даже полезно.
И учиться тоже.
Я пью чай, тяну паузу, решая, что уже достаточно переключилась, опять перевожу разговор на нужные мне рельсы.
— А как вы вообще умудрились? Только честно, Саш. Ну, вот как ты поняла, что это — твое?
— Да ничего я не поняла, — с досадой говорит она, — ты что, брата своего не знаешь? Он не спрашивает. Он просто берет.
— Погоди… — у меня от ее признания прямо мороз по коже, — он тебя что… Принуждал?
Ох ты ничего себе… Витька… И как мне жить с этой новостью?
— Да нет… — Сашка хмурится, прикусывает губу, смотрит на меня напряженно, — не принуждал. Но и чего-то такого, чтоб сразу «Ах, это мое», не было. Но у нас просто времени на это не… Понимаешь, быстро все случилось. Он захотел, а я была в том положении, что не отказалась… Ну а потом… Втянулась.
На последнем слове она неожиданно улыбается по-хулигански, сразу же становясь прежней легкой Сашкой, немного пацанистой и дерзкой.
Я задумчиво пью чай.
Втянулась, значит…
Никакой помощи. Никакого конструктива. У нас совсем разные ситуации.
— А теперь давай рассказывай.
— Чего? — я настолько задумываюсь, что не успеваю нормально среагировать и палюсь по полной.
Ну да, именно так: щеками, ушами и кожей на груди.
— Все.
Сашка улыбается, но смотрит твердо.
— И не вздумай что-то утаить. Ты опять куда-то влетела? Мне звонить Вите?
— Ты рехнулась? — злюсь я, — только попробуй! Никогда тебе ничего не скажу больше!
— Да ты и сейчас не говоришь. Говори.
Я делаю еще глоток, маскируясь, выстраивая в голове предложения в ряд. В конце концов, именно за тем я сюда и пришла, так ведь?
Будем честными, Светик, все так. Сашка не торопит, пьет чай.
— Да нечего говорить, — наконец, решаюсь я, — просто… Встретила кое-кого…
— Ого!
— Ничего не «Ого»! — злюсь я, — что тут удивительного?
— Ну, если не считать того, что ты ни разу ни про кого не говорила из своих парней, то ничего, да.
— Просто смысла не было…
— Вот и я про то же. Кто он?
— Ну… Помнишь того бармена, что зимой спас?
— Огооооо!
— Ничего не «Огоооо»! — еще больше досадую я, — просто так случилось. Он, оказывается, не уехал. Твой муж, засранец такой, наврал мне в больнице тогда, прикинь?
Она кивает, не комментируя. Ну правильно, ей получше многих известно, насколько Витька засранец.
— Он тебя нашел, что ли?