А степь все напирала, вдавливая новые сотни на улицы. Степь билась, крутилась в водоворотах тяглов, людей, оружия, смерти. И вот уже целые кварталы оказались захлестнутыми ею.
Джилька как угорелый носился по двору. Орать он уже не мог, убивать оказалось не кого, вокруг под стрелами умирали родичи. Казалось, Джилька сошел с ума. Он то принимался хлестать сабелькой тяжелую дверь, то опустошал колчан в неуязвимого противника, то просто катался беззвучно воя в горячей, замешанной на крови отяжелевшей пыли. Стрелы словно щадили безумца, вонзаясь в землю у самых ног, едва не щекоча оперением.
Джилька опять бросился на дверь. Тонко взвизгнув, отлетел куда-то в сторону обломок сабли. Сталь сдалась раньше человека, а Джилька в ярости принялся ковырять оставшимся в руке огрызком твердое дерево, пытаясь добраться до скрытых петель. Защитники здания не могли бить из самострелов отвесно вниз, и неуязвимый Джилька выгрызал щепку за щепкой из ненавистных ворот. Засевшим в доме такая ситуация показалась опасной, и с крыши на упрямую джилькину голову сбросили здоровенное бревно.
Бревно тяжко ухнуло комлем о мостовую в двух шагах от Джильки. Узкий конец причудливо сыграл в воздухе, просвистев над его головой, и ударил по воротам. Дверь ощутимо дрогнула, чуть просев в петлях. Джилька обмер, едва не потеряв загар с лица, и вдруг его осенило:
– Милостивый Стив! – вернулся, казалось, навсегда сорванный голос, – Дурахи, сюда! Все ко мне! Быстро!!!
К десятнику подлетели трое не до конца деморализованных родовича.
– Бревно хватайте! Да не так! Наперевес! Зеленый ворох! Ну, теперь разом! Еще! Эх!!!
Только что сочиненный таран ударил в ворота. Через десять минут дверь была разбита в щепу. Дом заполонила визжащая нашедшая наконец-то выход степная ярость. Еще через несколько минут живых горожан в здании уже не было.
Дальше дело пошло веселее. Степняки закрепились в здании, стали сыпать стрелами и огнем в соседние дома, Джилька, незаметно для самого себя взявший под командование больше сотни воинов, вскрывал дома один за другим. Через час, когда было захвачено больше десятка зданий, горожане оставили квартал. Они ушли по подземным переходам, унося все, что можно было спасти. Люди уходили в соседние кварталы, еще ведущие борьбу с невиданной ордой.
А орда углублялась в Город. Теряя людей десятками, степняки занимали все новые улицы, занимали, но не могли захватить. Город, открытый всем и вся, внешне не защищённый, не охваченный стеной с боевыми башнями, бастионами как города другого мира, казался неприступным. Город был неприступен, пока держались дома. В них было все для обороны: оружие ручного боя и механическое, вода в резервуарах, колодцах, запасы пищи. Сложная система подземных переходов связывала дома в единое целое, обеспечивая в случае необходимости поддержку всего Города.