Киллер проснулся перед рассветом,
Натянул сапоги
И лицо взял себе из древней галереи.
Он пошел по коридору
И вошел в комнату, где жила его сестра.
Навестил своего брата
И пошел дальше по коридору.
Подошел к двери, заглянул в нее:
«Отец?» – «Да, сын» – «Я хочу убить тебя»
«Мать? Я хочу трахнуть тебя».
Извлеченный еще в начале века Зигмундом Фрейдом из древнегреческого мифа эдипов комплекс – преступное кровосмесительное влечение сына к матери и отсюда ненависть к отцу – был, конечно, прекрасно известен Моррисону. Тем более что еще в студенческие годы он принимал участие в университетском спектакле «Царь Эдип» по трагедии Софокла, первого художественного воплощении мифа в мировом искусстве. В трагедии Софокла отец Эдипа, царь Лай, напуганный пророчеством о смерти от руки только что родившегося сына, велит убить младенца. Однако человек, которому было велено это сделать, пожалел ребенка и отдал его пастухам. Выросший Эдип, не ведая того, исполняет пророчество, действительно убивает отца и женится на матери. Когда же ему открывается правда, он в ужасе выкалывает себе глаза.
Описание странствий героя Моррисона по коридорам поражает соответствием его собственной семейной ситуации. У него тоже был брат и была сестра. Ну а отношения неприятия, отчуждения, вплоть до откровенной ненависти между авторитарным отцом-адмиралом и сыном, не только пренебрегшим семейной военной традицией, но и избравшим максимально далекий от нее путь длинноволосого хиппи, рок-музыканта и наркомана, были настолько напряжены, что выраженное в песне стремление убить отца могло показаться посвященным не только поэтической метафорой. В ответ на решение Джима заняться рок-музыкой адмирал Моррисон написал сыну жесткое письмо, после чего их отношения были окончательно разорваны, и они не виделись вплоть до самой смерти Джима. Мать несколько раз пыталась вступить с ним в контакт, но он всячески этого избегал. Когда она пришла на концерт группы в Вашингтоне, он передал для нее билет в первом ряду, но приходить к нему после выступления в гримерку запретил. А в сопровождающих выход первого альбома The Doors пресс-материалах на вопрос о родителях он ответил «Скончались».
В полном соответствии с этими настроениями его речитатив во второй части “The End” срывается в истерику, в крик, в полусвязный поток оргиастических заклинаний: “kill the father, f..k the mother”.
Затем голос затихает и после пространного инструментального проигрыша возвращается уже умиротворенным и безнадежным:
Это конец, мой прекрасный друг.
Это конец, мой единственный друг.