Холидей к тому времени, несмотря на молодость и тяжелое детство и юность (в девять лет ее изнасиловали, а в двенадцать она мыла полы в борделе) уже была известной певицей. За спиной у нее была работа в оркестрах Тедди Уилсона и Каунта Бейси, а в руках контракт с крупнейшей в Америке звукозаписывающей компанией Columbia. Она решилась предложить Columbia “Strange Fruit” для записи, но встретила ожидаемый отказ – компания опасалась негативной реакции не только владельцев магазинов на юге, но и руководства аффилированной с нею сети радиостанций CBS. Не помог даже симпатизировавший Холидей и очень либеральный продюсер Columbia Джон Хэммонд. Максимум чего он смог добиться – разрешения от Columbia на однократное отступление от контракта. На помощь пришел друг Билли Митт Гейблер, решившийся издать опасную песню на принадлежавшей ему небольшой фирме альтернативного джаза Commodore.
Изданная на Commodore пластинка разошлась тиражом миллион экземпляров и стала самой коммерчески успешной записью Билли Холидей. Но куда важнее коммерческого успеха был общественный и политический резонанс, вызванный публикацией “Strange Fruit”.
Авторитетный джазовый критик, автор «Энциклопедии джаза» Леонард Фезер назвал песню «первым в поэзии и музыке значительным протестом, первым откровенным, неприкрытым голосом возмущения против расизма». Известный продюсер, основатель и владелец Atlantic Records Ахмет Эртегун назвал “Strange Fruit” «объявлением войны… началом движения за гражданские права». Газета New York Post и вовсе заявила в октябре 1939 года: «Если черный гнев когда бы то ни было выльется в бунт, то своя «Марсельеза» у этого бунта уже есть».
Песня стала реальным оружием в борьбе против расизма. В попытке добиться большинства в сенате, которое смогло бы преодолеть обструкцию расистски настроенных сенаторов от южных штатов, активисты рассылали пластинки с записью “Strange Fruit” своим сенаторам.
Противоположный лагерь тоже не дремал. В некоторых городах публичное исполнение песни было запрещено – из опасения, что она может спровоцировать массовые протесты. В 1940 году, за несколько лет до появления маккартизма[18] и вызванного им широко распространившегося расследования прокоммунистической деятельности, Меерополь был вызван на заседание специальной комиссии, изучавшей распространение коммунизма в школах страны. Его спрашивали, заплатила ли компартия США, членом которой он состоял, ему за написание песни. Ответ – правдивый – был отрицательным.
Самой Билли Холидей песня обошлась дорого. Ставший в 1930 году ненужным в связи с отменой сухого закона отдел ФБР по борьбе с алкоголем был преобразован в Федеральное бюро по борьбе с наркотиками. Стоявший во главе его ярый антикоммунист, расист и ненавистник джаза Гарри Анслингер повел непримиримую борьбу с популярными среди джазменов наркотиками и заодно с самими употребляющими их музыкантами, особенно черными и уж особенно с теми, кто осмеливался критиковать сложившийся в стране уклад вещей. В 1947 году Билли была арестована за владение наркотиками, и проходивший против нее судебный процесс назывался «Соединенные Штаты против Билли Холидей». Она была приговорена к году тюремного заключения и лишена права выступать в тех местах, где продается алкоголь – то есть, по сути дела, во всех джазовых клубах.