Что за мозаика? Кто из них врет?
Буров, который сказал Зернову о том, что Стелла хотела заменить Агату. Или Стелла сейчас врет, изображая праведный гнев, преследуя свои, вполне понятные цели?
Конечно, Стелла струхнула, ведь капля малейшего подозрения, прокравшаяся на полосы СМИ, может навсегда испортить ей репутацию. Сейчас, когда Агаты не стало, негативный окрас отношений между тренером и фигуристкой, может отрицательно сказаться на ее карьере.
«Серпентарий», – подумал Зернов, покидая каток.
Кира
Я возвращаюсь к себе в общагу и натыкаюсь в дверях в свой блок на габаритную Кукушкину. Она стоит в проходе двери, не давая мне возможности прошмыгнуть мимо.
Что за…
– Ты чего тут вросла? – зло спрашиваю, вглядываясь в ее лицо как можно более недоброжелательным взглядом.
– Не надейся, рыжая, не прошмыгнешь. Я тут специально для тебя стою. Дожидаюсь. В окно тебя весь вечер высматриваю.
Я таращу на нее глаза. Встаю, как в том анекдоте, подбоченившись, и строго спрашиваю:
– У тебя что, Кукушкина, чердак снесло?
– Еще раз увижу, что ты около Карима отираешься… – Зло шипит она мне прямо в лицо.
Ах, вот оно в чем дело.
От воспоминания у меня пересыхает в горле. Тут и вспоминать –то не надо ничего: его налитые желанием страшные глаза сегодня весь день стояли передо мной. И всю прошлую ночь, не давая мне спать.
Безудержный дурной страх поднимается во мне опять от воспоминания о том, как вчера этот черноглазый мачо выскользнул из своей кроваво-красной машины со всполохами языков пламени по бокам и преградил мне путь.
Карим был из местной университетской тусовки.
Вчера он то ли пьяный был, то ли еще чего… Не знаю.
– Что, красивая, прокатить? – вырос он моем пути темной глыбой. И я увидела, как его глаза блеснули возбужденной чернотой, осматривая меня.
Я хотела его обойти справа, но он не дал мне этого сделать. Схватил меня за запястье и больно рванул назад. Приблизил черноту своих глаз к моим, впитывая мой испуг:
– Я давно тебя приметил. Ты – вкусная.
Другой массивной лапой он поддел нижний край моей юбки и, запустив свою клешню под подол, нетерпеливо провел по моему бедру вверх, похотливо улыбаясь.
Не давая мне вырваться из своего захвата, он приблизил свое лицо, шумно втягивая запах моей кожи своими раздувающимися ноздрями. За напуганным стуком собственного сердца я слышала его хриплое надсадное дыхание и видела только его глаза, пожирающие меня изнутри.
Его иссиня-черные угли с клубящимся в них огнем впились в мои, не давая отвести взгляда.
А губы в адской страсти приближались к моим. Я продолжала делать отчаянные попытки вырваться, но он только сильнее сжимал хватку железных пальцев, сдерживая меня.