— Что б тебя! — выругался идущий позади него Дерек. — Не трогайте тут ничего!
— Простите, — заикаясь, пролепетал инженер. — Я думал, они прочнее.
— Даже пирамиды со временем разрушились. — А вот землянина ничто не могло напугать. — Этим штуковинам больше тысячи лет, и я бы не советовал лишний раз их тревожить. Они только кажутся целыми, но посмотрите внимательней — одна труха осталась. Да, нет слова более неточного, чем «вечность».
Вайлех свернул в один из боковых проходов, вслед за ним устремились остальные члены экипажа «Элоизы». На этот раз Лайтнед замыкал колонну, а потому пронзительный крик профессора Юсфена застал его врасплох. Он бросился на выручку и едва не врезался в чей-то голый торс. Фонарь описал дугу, и Лайтнед обмер: перед ним стояла целая шеренга обнажённых людей. Лишь спустя долгих три секунды он понял: те находятся за толстым стеклом. То же запылённым, а ещё обросшим наледью изнутри. Иней изящным узором обрамлял лица: совершенно недвижимые, с закрытыми глазами, даже в обманчивом тёплом свете выглядящие невероятно бледными.
— Клоны, — снова произнёс непонятное слово землянин. — С вами всё хорошо, Юсфен? Простите, я должен был предупредить.
Удивительно, но на этот раз слова рыжего не расходились с его тоном и выражением лица. Даже такое противоестественное создание могло испытывать стыд, это казалось капитану невероятным. Он тут же напомнил себе: «А ты сам, разве, не противен природе?» Ответ нашёлся очень быстро. Раздражение Фредрика происходило из его беспомощности. Всю свою жизнь он зависел лишь от собственных способностей, знаний и умений. Он был умнее тех, кто окружал его. Он был особенным. А сейчас обнаружилось, что есть кто-то гораздо опытнее, изворотливее. Из существа, от которого все зависят, Лайтнед вдруг превратился в зависимого. И от этого кровь вскипала в жилах бывшего княжича, а в голове начинало мутиться, как после нескольких бокалов недозрелого вина.
— Кто это? — отнимая руку от груди, за которую в испуге схватился, потрясённый необыкновенным зрелищем, обратился старик к Вайлеху.
— Копии людей, замороженные особым образом.
— Копии? — Густас приник к стеклу, оставляя на нём след от дыхания. — Что-то вроде манекенов?
— Нет. Они живые. Точнее, должны быть живыми. Их сердца не бьются, а сознание совершенно чисто, чище, чем у ещё не родившихся младенцев. В остальном они совершенно такие же как мы с вами. Системы жизнеобеспечения клонов были рассчитаны на долгую эксплуатацию. Видите эти жёлтые огоньки рядом с каждым телом? Это индикаторы заряда атомных батарей. Не помню, сколько там у урана период полураспада, но он явно превышает срок годности этих товарищей.