Помню я, что в ту ночь мы так и не уснули, лишь к утру прекратив вытирать и выметать комнаты. Меня так и нашли поутру сидящей на скамье с тряпкой в руках. И тут же послали за свежими новостями и двумя вёдрами воды к колодцу. Хоть и был у нас на дворе свой собственный источник, но мы редко им пользовались. Он постоянно пересыхал, а вода в нём годилась только на полив, слишком уж отдавала серой. Хоть и говорил батюшка, что такая вонючая вода — самая полезная, но почему-то сам не спешил употреблять её без лишней надобности. Так что два или три раза в день нам с матушкой приходилось выходить за калитку, к счастью, идти до городского колодца было всего ничего. Незатейливое это занятие вскоре стало для меня приятным особенно. Не дожидаясь приказа родителей, брала я вёдра и ровно в полдень покидала дом. Из казарм возвращался путём этим мой возлюбленный в середине дня ровнёхонько. А когда не было тренировок — спешил верхом по какой-то иной надобности. Та дорога по сию пору от толп людских кипит, но и прежде по ней вечно сновали конные и пешие. Так что мы с княжичем ничем не могли себя выдать, и все встречи с ним легко за случайность принимались. Но в тот день рядом с местом свиданий наших не было ни одной живой души, кроме смутно знакомой высокой фигуры, которая то и дело сгибалась и разгибалась, словно журавль колодезный.
— О, привет! — Голос Вайлеха заставил меня остановиться в нескольких шагах от источника. — Могу ли я тебя поздравить?
— С чем? — не поняла я, позабыв о вежливости. В своей избе ведун казался как-то внушительнее, даже выше. Но тут, посреди улицы ничего не выдавало в нём того колдуна страшного, который мог одним взглядом пригвоздить просителя к земле. — Али сегодня праздник какой?
— Так ты не знаешь? Илана вчера родила сына, как ты того и хотела, — с каким-то странным выражением глянул на меня ведун и вернулся к своему занятию: по щепоти подбирая с земли красный песок и пропуская его сквозь маленькое ситечко. Тот падал в висящую на шее Вайлеха коробочку, а мелкий мусор снова отбрасывался в сторону. — Только вот не знаю, также тому твой Османт обрадуется?
— Конечно, — с горячностью поспешила уверить я. — Теперь ни пошлёт князь моего Осмата в страну далёкую, не заставит стать… этим…
— Крон-принцем, — подсказал ведун. — Да только с той свободой потеряет твой ненаглядный и Сартию. И тут уж неизвестно: что больше по нраву ему придётся: свобода или шанс трон брата занять?
Не повелась на я слова те ядовитые. Не ответила ни согласием, ни грубостью. Знала, что не таков Османт. Знала, что когда встречу его вновь, он будет также счастлив, как я сейчас. Но предположить не могла, что та встреча настолько отложится. И что вслед за бурей кровавой поспешит в наши края напасть ещё страшнее. О двух крылах напасть с когтями острыми. Мерзкая тварь без духа и Эха, принцесса Йовилль, в броню закованная.