— Уходи, — прошептал капитан незнакомцу в зеркале. — Уходи. Ты — не я, и мне никогда не стать тобой.
Потом прикрыл глаза, почти прижав голову к зеркальной поверхности и резко выдохнув, повернулся. Будь его воля, он бы запретил все зеркала. Но её едва хватало лишь на то, чтобы удерживать относительный порядок на цеппелине. Да и то, чем дальше «Элоиза» удалялась от родной планеты, тем сложнее это давалось Фредрику. То тут, то там возникали склоки; то там, то тут что-то шло не по плану. И всё чаще капитан слышал разговоры о том, что они ничего уже не найдут, и если Лайтнед ещё сохранил остатки разума, он обязан отдать приказ о возвращении домой.
Накинув поверх просторной рубашки мундир — синий и густо расшитый золотыми нитями, Фредрик присел за стол. На столешнице в несколько слоёв лежали разнообразные карты. Самая большая из них свешивалась почти до пола. Незнакомому с воздухоплаванием человеку от этих разрисованных кусков пергамента толку было немного. Но там, где обыватель видел одни цветные пятна да цифры, Лайтнед представлял себе настоящие туманности и звёздные системы. Эта экспедиция была уже четвертой на счету Фредрика и самой продолжительной из них. Одиннадцать лет он скитался по Небесному миру, и не осталось ни одного уголка, куда бы ни залетал его цеппелин. Конечно, в пределах, который позволяли исследовательские корабли третьего поколения. Пока Лайтнед и его команда ловили далёкие сигналы, на Элпис уже смастерили судно получше, в этом капитан не сомневался. Но своё нынешнее обиталище он бы не променял и на самое мощное транспортное средство.
Если люди перестали волновать Фредрика относительно недавно, то ценность некоторых вещей он понял уже давно. Как и познал преданность к ним. Первый раз увидев корабль, ещё стоящий на специальных стропилах на верфи, Лайтнед почувствовал нечто, что можно было сравнить с любовью с первого взгляда. Узнавание, единение. Словно эта громадина, как и он сам, лишь притворялась чем-то другим, на самом деле являясь лёгким и быстрым бригом. И, правда, под тоннами металла и древесины скрывалась душа настоящей покорительницы космоса.
Хотя на земле, скованная множеством креплений и опутанная лигами проводов, «Элоиза» больше напоминала мифического зверя гиппопотама, застрявшего в рыбацкой сети. Фредрику пришлось до предела задрать голову, чтобы увидеть верхние уровни технического отсека. Сигарообразный купол из прочной стали сверкал в свете Глаза Птицы, не давая, как следует, рассмотреть цеппелин. Под ним, как детские ступни, прилепленные к ногам взрослого, лепились жилые отсеки. Их условно называли гондолой, хотя Лайтнеду многоярусная конструкция больше напоминала осиное гнездо. Сходство усиливали ползающие по поверхности корабля рабочие. Они что-то завинчивали, заколачивали и приваривали, так что шум стоял невообразимый. И сквозь все эти звуки до Лайтнеда долетали вскрики главного инженера верфи: