Внезапно в глазах потемнело; подогнулись ноги.
Ольгу повело в сторону. Упёршись плечом в стену, она сползла на пол. В попытке встать безуспешно царапала леденеющими пальцами гладкую поверхность деревянных стеновых панелей. В ушах послышался нарастающий хрустальный звон.
— Кровь… Кровь… — неслось сквозь толщь беспросветного раскачивающегося пространства, лишая сил, убаюкивая. — Сюда… Сюда…
Ольга отчётливо увидела веснушчатое лицо Кадди, склонившееся над ней. Её переносицы коснулась холодная влажная ткань.
— Держите, — улыбнулся ей шотландец.
Глаза цвета небесной лазури гипнотизировали, звали. Ольга тянулась вслед за мужчиной, стремительно удалявшимся в мутную пелену. Неслась вдогонку, моля остановиться, подождать её. Вдыхала его запах.
Только пахло не медовым вереском, тёплым рыжим солнцем, пониманием и всепрощением.
Пахло иначе: душно, сладко, грешно. Запах перебил иные ароматы, унёс за край сознания, вызвав стойкое дежавю — ощущение вины и глубокого раскаяния.
Пахло вызревшей чёрной вишней.
Ольга очнулась мгновенно, будто от толчка. Блуждала глазами по низким складкам полога, отчётливо сознавая, что находится на кровати в гостевом покое. От неудобной позы неприятно покалывала затёкшая рука. Болел нос. Во рту ощущался вкус крови.
Слышался внятный женский шёпот:
— …Эти французы… они такие… несдержанные, своевольные… Не понимаю, почему я доверилась ей, поверила?
В голосе Веноны проскочили нотки обиды. Она кому-то жаловалась:
— Как она посмела обвинить меня? Меня!.. Я делаю всё, чтобы моя девочка излечилась.
— Не волнуйтесь, баронесса обязательно поправится, — ответил ей мужчина вполголоса.
Мартин, — не удивилась Ольга. Кто же ещё? Несмотря на разногласия, между ним и маркизой было что-то ещё — не совсем понятное, тревожащее.
Почему он до сих пор продолжает ездить в этот дом? — вспомнила она вопрос Веноны и ответила без тени сомнения: — Ему нравится Шэйла. Всегда нравилась. Теперь она свободна. К тому же баронесса его круга — богатая, красивая, образованная.
Кажется, собеседники не опасались, что их разговор могут услышать.
— Вы же помните, что мы четыре месяца провели в Рагаце в Швейцарии, — изливала маркиза душу лорду Малгри. — Моя девочка поправилась, повеселела. Ничто не предвещало такого вот ужасного поворота, пока… — она замолчала, затем вздохнула: — Стоило ей увидеть лорда Хардинга, всё вмиг вернулось. Едва оправилась и снова… как наказание божье… Теперь вот приезд подруги… Вы заметили? — лёгкий поток воздуха качнул ткань балдахина. — Она говорила в будуаре Шэйлы без французского выговора! Совсем. Сначала я не могла понять, что не так. Всё слушала, слушала… Удивительно, правда?