Она увидела глаза мужчины неожиданно близко: тёмные, настороженные.
Он сжал её ладони крепко, чувствительно.
Тепло прикосновения согрело пальцы сквозь тонкие лайковые перчатки. Звон в ушах прекратился, взор прояснился.
— Вам лучше? — спросил Мартин участливо. — Как часто у вас идёт носом кровь?
— Лучше, — ответила Ольга с усилием, высвобождая ладони из захвата его рук. — Я не больна, если вы это имеете в виду. Мне не подходит ваш климат, — упорствовала, зная, что нельзя сбрасывать со счетов своё эмоциональное состояние. — Стоило мне ступить на землю Британии и вот… — потёрла щёки.
Лорд Малгри понимающе кивнул, а она спохватилась:
— Мне же не делали никаких уколов? — усиленно вспоминала, что почувствовала при пробуждении в гостевом покое.
— Вам дали питьё. Успокоительное.
Ольга не помнила, как пила что-либо. Возмутилась:
— Влили в рот? Со снотворным? Поэтому я проспала более двух часов?
Впрочем, сон пошёл ей на пользу — она отдохнула, а Шэйла за это время родила.
Его сиятельство отвернул полу расстёгнутого пальто, достал небольшой свёрток и положил рядом с Ольгой на сиденье.
Она погладила его, зная, что завёрнуто в кусок грубого серого холста — её дневник. На глаза навернулись слёзы.
— Вы… читали? — упавшим голосом спросила она.
— Первые строки. Чтобы понять, что у меня в руках.
Она опоздала с признанием. Именно в первых строках красной книги написаны её данные о себе: имя, дата рождения, место проживания.
— Ольга, вас зовут Ольга… — замолчал граф, будто размышляя над тайной имени.
Леова фон Бригахбург, — мысленно поправила она. Слышала гулкий стук собственного сердца.
— Ольга, — произнёс мужчина вновь, смакуя, пробуя имя на вкус, прислушиваясь к его звучанию. — Имя, как у героини поэмы Пушкина, которую я знаю наизусть.
Ни упрёков, ни уничижительных слов, ни возмущения, ни удивления, будто ничего странного не произошло. Ольга поражалась его выдержке. Быть может, это равнодушие, и она преувеличивает достоинства Мартина?
— Сожалею, что вы узнали таким образом, — вздохнула она. — Я давно должна была рассказать вам о себе.
— Видно, я не вызвал у вас должного доверия, раз уж вы выбрали иной путь, — прищурился его сиятельство болезненно. — Жаль… Всё могло сложиться по-другому. Если вы пожелаете поведать мне вашу историю, я готов выслушать. Не стану кривить душой — мне чрезвычайно интересно услышать её из первых уст. А пока…
Он наклонился ниже, и Ольга ощутила аромат вяленой вишни — душный, навязчивый. Тихо сказал:
— Вы по-прежнему будете для меня, как и для всех остальных, мадам Ле Бретон. Вы ведь здесь для того, чтобы помочь Шэйле? В этом мы с вами едины.