— Фото на память, — навела Ольга на обескураженных мужчин камеру телефона, понимая, что на групповой снимок рассчитывать не следует.
Пользуясь их замешательством, сделала несколько поспешных фотографий.
— Теперь селфи. Сначала с вами, внучек, — засмеялась она и шутливо прижалась к плечу Стэнли. — Смотрите на телефон. Пожалуйста, не так угрюмо.
Пока тот, посмеиваясь, приходил в себя, не успевая следить за быстрыми движениями бабушки, она села на подлокотник кресла и положила руку на плечо Мартину:
— И с вами, мой старшенький внучек, — проделала то же самое с растерявшимся графом. — А теперь посмотрим, что вышло.
Вышло ожидаемо плохо.
Что-то зловещее носилось в воздухе, оседая на лицах неосязаемой едкой пылью, клубясь удушливой тоской, застилая глаза слезами. Безмолвная жалость подступила давящей на сердце болью.
Ольга поморщилась и почесала зудящую родовую отметку — нервы расшалились.
Вид себя любимых на экране удивительного предмета под названием телефон привёл мужчин в замешательство. Они переглянулись и не стали комментировать увиденное.
Мартин нахмурился и неодобрительно посмотрел на сына:
— Если я с тобой так и буду сидеть у камина и вести пустые разговоры, то… — замолчал он.
— Пора озаботиться составлением завещания, — ухмыльнулся Стэнли и пересел в соседнее кресло.
Ольга подтянула красную книгу. Зашуршали страницы.
— Отпишете имущество Анне Скай? — спросила она, не отрывая глаз от изображения Шэйлы в дневнике. Вертелась какая-то назойливая мысль, не желая принять окончательную форму, ускользая.
— Я всё отпишу вам, — серьёзно заявил виконт, не спуская с неё пытливых глаз.
— Спасибо, — не раздумывая, согласилась Ольга. — Я переведу унаследованное имущество в золотые слитки и бриллианты и спрячу в подвале этого особняка. Через сто пятьдесят лет заберу. Обрадую вас — этот особняк сохранился, он есть в Лондоне 2019 года. Я видела его. А вот поместья Малгри-Хаус нет. Осталось только захоронение.
— Что говорит эта женщина? — взвился над ней возмущённый голос Мартина. — У вас недостаёт разумности. Поведение леди обязано быть безупречным. Она великодушна и преисполнена внутреннего достоинства.
Ольга замолчала, соглашаясь — она бестактна и безжалостна. Спешит, бежит по замкнутому кругу в поиске выхода, спотыкается. Закрыла глаза, чувствуя, как кружится голова, наполняясь нарастающим хрустальным звоном.
Задышала глубоко, медленно, ведя мысленный обратный счёт, не в силах разобрать слова Стэнли, отвечающего отцу на повышенных тонах.
С трудом расслышала:
— Женщина принадлежит другому времени!