— Линда… — облегчил ей задачу мужчина. — Мы последний год плохо ладим. Она много времени проводит со своим бывшим мужем. У них общие интересы. Богема. Я там лишний.
— А Вероника? — прошептала Ольга, продолжая неподвижно стоять в его объятиях, слыша гулкие частые удары его большого сердца.
— У неё лёгкий характер. Уверен, мы останемся друзьями.
— Ты обещал вернуть мне дневник, — напомнила она.
— Он в машине. Я брал его в аэропорт. Не стану торопить тебя с ответом, но знай, я не отступлюсь. Хочешь ты этого или нет, а завещание будет оформлено на тебя и найдёт тебя, куда бы ты ни спряталась.
— Это самое страшное, что ты можешь со мной сделать, — резко обернулась Ольга, разрывая тесные объятия, отступая на шаг, отвоёвывая для себя толику пространства. Впилась взглядом в его мерцающие зеленью глаза. — Оставь деньги… не знаю… какому-нибудь детскому фонду, переведи детям, нуждающимся в операции, ожидающими финансирования… Прости, я не знаю, что ещё сказать. Всё так неожиданно. Неправильно. Прости… А Бриксворт? Мы же поедем туда?
Непринуждённый, лёгкий разговор с Антоном незаметно стал тяжёлым, напряжённым. Безжалостно терзал душу Ольги мрачной жалостью и мучительными сомнениями. Ещё немного и она разрыдается на его глазах.
— Завтра, Оля. Сейчас не об этом речь. Когда я впервые прочёл твой дневник, помню — подумал, что такую женщину я бы от себя не отпустил. Никогда и ни за что, — слова давались с трудом. — Всё время до нашей встречи думал… о тебе, представлял, какая ты. Когда увидел, то понял…
Ольга не дослушала и сорвалась с места. Забежала в комнату Вероники и захлопнула дверь. Прислонилась к ней спиной, не в силах сдвинуться с места. Испугалась? Чего? Того, что могла услышать.
Сидела в ванне под душем с системой тропического дождя и, зажав ладонями рот, давилась слезами, смешанными с водой.
Антон не уехал в загородный дом. Он убрал посуду в посудомоечную машину, выбрал программу, запустил цикл.
Прошёл в свою спальню.
Упершись ладонями в стену душевой кабины, опустив голову, долго стоял под хлёсткими струями прохладной воды.
Положив руки под голову, лежал в постели, уставившись в тёмный потолок. Слушал напряжённую тишину в огромной квартире. Слушал тишину в себе — изболевшейся душой, кровоточащим сердцем.
Завтрашняя поездка в Бриксворт виделась русской рулеткой с одним недостающим патроном в каморе барабана револьвера. Ствол оружия упирается в висок, палец застыл на спусковом крючке. Надежда на то, что судьба подарит холостой выстрел, ничтожна.
Антон повернулся на бок и закрыл глаза. С горечью подумалось, что терять ему нечего. Дыхание перехватило — он лжёт себе. Теперь ему есть что терять.