Я ощутила прилив азарта, даже мороз перестал казаться таким жгучим.
Эй, нас, часом, не надули?
Ставни со стороны улицы были наглухо закрыты, крыльцо утопало в сугробах, ни одна из восьми труб не дымила.
Потом я заметила, что к калитке и дальше, к парадному входу протоптана тропинка, снег со ступеней сметен.
А вот двор почистить никто не удосужился. Пришлось передвигаться прыжками, каждый раз проваливаясь с головой. В ушах снег, в глазах снег, все лицо в снегу!.. Пусть снаружи я кошка, но внутри человек, посему у меня не морда, а лицо.
Ага, вон и свет в окне.
Деревьев близко к дому не нашлось, зато у летней веранды нарос высоченный сугроб, снег хорошо слежался и без труда выдержал мой кошачий вес.
Второй этаж дома опоясывал каменный карниз, украшенный фигурками крылатых человечков — духов природы. Карниз был достаточно широк для моих лап, но весь облеплен снегом и льдом. Чуть когти не сорвала, пока подобралась к окну.
А еще назад идти. Не представляю, как я тут развернусь!
И с окном не повезло: иней на стекле нарос плотный, с наледью. Только у самой рамы оставалась неровная щелка. К ней я и приникла глазом.
Видно было немногое.
Просторная, ярко освещенная комната, богатая обстановка. Веерообразная стойка магического обогревателя. Край дивана с полосатой обивкой. На диване — ножки в пуховых носках, прикрытые бархатным подолом…
Я встала передними лапами на нижнюю перекладину оконной рамы и придвинулась ближе.
Барышня Агда в бардовом капоте полулежала, опершись локтем о валик. На грудь ей падала полураспущенная коса, являя всю роскошь волос, тонкие пушистые завитки обрамляли нежный овал лица с изящным носиком и пухлыми малиновыми губами.
Майра права, тут есть чему позавидовать. Даже любопытно стало, какому счастливцу Льет отдает всю эту красоту. И куда торопится. Ей же не больше восемнадцати!
На столике у дивана стояла перламутровая коробочка. Агда склонялась к ней, напевала мотив какой-нибудь модной песенки, и коробочка повторяла его на разные птичьи голоса. То соловьем зальется, то канарейкой, то дроздом…
Нет, не только птичьи!
В ответ на хрустальное "ла-ла-ла" Агды коробочка сперва бодро затявкала, потом размяукалась, как голодный кот.
— Хватит играться, — просипел Льет.
Он восседал в глубине комнаты, закинув ногу на ногу. Под черным, с серебром, халатом — свободные штаны и рубаха с распахнутым воротом.
Что же вы так далеко от окна расположились, благородный кавалер? Вас еле слышно!
— Пусть играется, — прозвучал низкий скрипучий голос, мужской или женский, непонятно. — Когда… гра… а… не… мо…