Отец и дочь Болли тоже были здесь. Пару кавалеру составила пышнотелая дама в желто-золотистом платье. Эмелону вел в танце граф Скадлик, явно довольный собой. Барышня не смотрела на него, отвернув в сторону изящную головку. Сегодня ее нарядили в алое. Фасон был подчеркнуто бальным, но когда всю жизнь шьешь свадебные платья, в каждой девушке в красном видишь невесту. А этот танец на главном балу года был красноречивее объявления о помолвке. Тем более, что стоило заиграть новой мелодии, граф пригласил Эмелону еще раз.
Глаз зацепился за знакомое розовое платье, и все мысли вылетели у меня из головы: Кайса танцевала с принцем Гюнтером! Сразу стало ясно, что это не танец, а издевательство. В пренебрежение всеми правилами, брат короля был без перчаток. Одной рукой он жестко стискивал в кулаке ладошку Кайсы, другой шарил у фрейлины по спине: вот его ладонь скользнула ниже талии, вот поднялась к голым плечам. Кайса вздрогнула, сбилась с шага, но Гюнтер потащил ее за собой, прижав к себе вплотную.
Должно быть, так он и ее пригласил — схватил за руку да выволок силой. Отказать принцу дочь мелкого дворянина права не имела, а вступиться за нее, не опасаясь наказания, мог только равный по положению. Но ни герцога, ни Камелии с Альриком поблизости не было.
Зато от дверей через зал бежал ригонский гвардеец!
Подбежал и вытянулся во фрунт, вскинув руку к парадной каске с козырьком и пикой на макушке. О чем он докладывал, за звуками оркестра и шумом толпы я не слышала, но в конце концов принц неохотно выпустил свою добычу и вслед за фендриком двинулся к выходу.
Кайса дождалась, когда он отойдет, и подхватив юбки, припустила к своим. А я поняла, что у меня болят когти — оказывается, я до предела вогнала их в кору дуба и сидела так все время, пока дело не разрешилось.
Внезапно музыка смолкла. Танцующие пары остановились и поспешили освободить центр зала. Вперед вышел король. В его руке был деревянный посох, похожий на ствол молоденького деревца, на котором зеленели пучки свежих листьев.
Посох ударил об пол, и по залу прокатился легкий гул, даже ветка подо мной загудела.
В ответ на этот призыв гости Зимнего бала, все как один, бросили свои разговоры, отставили бокалы и тарелочки с закусками и почтительно повернулись к королю.
— Вы знаете обычай нашего бала!
Должно быть, тут не обошлось без магии: голос Альрика взлетел под своды зала, и звезды закачались на своих невидимых нитях.
— Грядет Ночь Всех Богов, и в ее канун в самом сердце лета ровно на одну минуту я уступаю власть зиме!
Распахнулась дверь, и ввезли здоровенную колоду — такого дикого вида, будто сейчас из лесной чащи. На ее верхушке, на обломанном суку, сидела сова, совсем как живая, только в три раза больше. В мшистый бок колоды был врезан огромный циферблат с одной-единственной стрелкой.